Форум » НОВОСТИ » История колхоза имени Горького » Ответить
История колхоза имени Горького
Владимир Киселев: Так уж сложилось, что в бытность свою работы корреспондентом районной газеты, мне доводилось чаще всего бывать в колхозе имени Горького. Есть, знаете ли, на земле такие энергетические точки, куда притягивает человека особенно сильно. Это место, где ты родился, где учился, где встретил свою первую любовь, где нечто существенное случилось в твоей жизни. Таким местом стала для меня и Горевская округа с ее умиротворенными пейзажами, широко расхлестнутыми по холмам селениями, с чрезвычайно работящими людьми, наконец. Все в этой округе выглядело как-то внушительно, значительно и основательно. Коренная Русь, одним словом. Не случайно, наверное, и рассказ, давший название первой моей прозаической книге «Поселковая проза», написан был, так сказать, на местном материале. В главных его героях можно было угадать личности председателя местного колхоза Бориса Ивановича Рыбакова и работяги-механизатора Логина Прокофьевича Пугачева. И название книги точно отобразило уклад жизни современного российского агрополиса. Жизнь эта уже не прежняя замшело-деревенская, но и не городская, конечно. Поселковая. Откуда есть пошла Горевская земля По рассказам стариков, которых я еще застал в начале 70-х годов прошлого века, корни коренных жителей следует искать в Ковернинском районе, откуда в начале века восемнадцатого раскольники, гонимые нижегородским епископом Питиримом, вынуждены были бежать в глухие уренские леса, спасая от гонителей древлеправославную веру. Лично я придерживаюсь данной версии. Так или иначе, но Горево Большое является одним из старейших селений Уренского района и упоминается в данных петровской переписи населения еще в 1723 году как владение Главной дворцовой канцелярии. Последнее означает, что оно не было помещичьим, но платило подати прямо царскому двору. Положение дворцовых (другое название – «черносошных») крестьян было несравнимо легче, нежели положение частновладельческих. Основной их обязанностью было снабжение царского двора продовольствием (хлеб, мясо, яйца, рыба, мед). В 1753 году уренские дворцовые крестьяне были освобождены от барщинных и натуральных повинностей и переведены на денежный оброк. И он здесь был несопоставимо меньше, чем в прочих местах России. Так, в начале XIX века годовые денежные сборы (подушные, дворцовые, накладные, лесопользовательные, почтовые, за перевоз, сборщику, старосте и т.д.) не превышали в совокупности и одного рубля с души, тогда как в центральной России доходили до 10-15 рублей. Что за сумма рубль в те времена, можно представить, исходя из стоимости ржи – пятнадцать копеек за пуд. Выходит, центнером ржи уренская душа откупалась от властей на целый год. По религиозному состоянию на середину XIX века крестьяне Горевской округи в старообрядчестве придерживались спасовского толка (нетовщины) беспоповского характера. Причем спасовцы сплошь и рядом жили вперемешку со своими оппонентами – поповцами. Более нетерпимыми были разве что жители Рябкова (старое название - Холуи), державшие свою веру в чистоте и прозывавшиеся «одночашечниками». Под 1901 годом значится сооружение православной Николаевской церкви в Большом Гореве. Здание было построено на средства миссионеров - Синодального пpoтoиepея Ксенофонта Крючкова и местного протоиерея Никанора Николаевского. Храм однопрестольный - в честь святителя Николая Чудотворца. С этого времени деревня Большое Горево стала селом и получила по церкви дополнительное название - Никольское. Церковь просуществовала до безбожного 1937 года. У здания горевского Дома Культуры в назидание потомкам и поныне сохранился фрагмент церковного фундамента, словно требуя восстановления справедливости, то бишь, церкви. Краткая доколхозная биография горевских селений Большое Горево. К вышесказанному о селении-матке можно добавить еще несколько фактов. Поскольку церковь в селе была посвящена Николаю Чудотворцу, то и своего рода день деревни, «сходка» по тем временам, приходился на Николу летнего (Вешнего, Теплого Весеннего, Травного) – 22 мая. День этот вообще, на удивление, имеет множество названий. Еще и Николин день, Никольщина, Травник, Травный, Отсеваха, Микола Вешний. По поверью в этот день 1087 года мощи Чудотворца Николая с целью сбережения их от набегов турок были перенесены из прежнего места в церковь святого Стефана. Святитель Николай особо почитаем в народе как заступник за несправедливо гонимых и помощник бедных, покровитель земледелия и скотоводства, помощник в самых трудных делах и обстоятельствах. Его изображение имеется в каждом храме. Николу считают самым близким к Богу святым. Призывая его на помощь, молятся: «Святой Николай Угодник! Помоги мне, Святой Чудотворец! Покрой меня своим чудом и сохрани от всех несчастий!» Почему я столь подробно рассказываю здесь об этом святом? Наверное, потому, что благодаря и этому фактору горевцы стали тем народцем, который создает ныне славу не только родному колхозу, но и всему Уренскому району. И даже сугубые атеисты носят в душе образ этого народного заступника и воспомощника. В старые времена Николу почитали еще и как покровителя лошадей. В этот день подростки в первый раз выезжали в ночное, а старушки молились о сохранении табунов. Своеобразно и влияние праздника Николы на агротехнику. Именно с этого дня принято было высаживать картофель. А еще говорилось: «До святого Николы не сей гречки, не стриги овечки». Деревенцы придерживались этих правил и отмечали праздник, что называется, «по полной программе». Благо, сев был к этому времени завершен, а до сенокоса еще далековато. Можно и расслабиться. А уж день следующий после праздника давал возможность придти в себя, поскольку 23 мая считалось грехом пахать, боронить, сеять и даже вбивать в землю колья. Земля в этот день – Семик – именинница, должна отдохнуть. Еще один значимый для села праздник - своз – приходился, как и следовало было ожидать, на Николу зимнего – 19 декабря. Другие названия праздника – Никола Холодный, Никола Подкуй, Никола Морозный, Никольская братчина. Это гостевой праздник, и праздновался он целую неделю. Говорилось: «Никольщина красна пивом да пирогами». С этого дня открывался сельский базар, а в Урене – ярмарка. Во второй половине XIX века Большое Горево было средним селом, в 1870 году в нем значилось 60 хозяйств с 380 жителями. Объектов соцкультбыта, как сейчас принято выражаться, до начала XX века и в помине не было. В один год с церковью была открыта земская школа, дабы не было двоякого толкования: «небесное первичнее земного». В 1911 году в школе работали учителя известной фамилии – супруги Александр Евгеньевич и Надежда Дмитриевна Знаменские. Положение крестьян было также средним или чуть выше среднего среди 125 селений Уренщины. Так, по наличию посевов Большое Горево в 1916 году с 602 едоками в 116 хозяйствах занимало довольно высокую 18-ю позицию (1,08 га на едока), а по наличию скота – 33-ю: 109 лошадей (при 30 безлошадных хозяйствах), 164 коровы (при 15 бескоровных), 414 овец, 119 свиней. В добавление к сельскохозяйственным занятиям горевцы вынуждены были заниматься еще и лесным и извозным промыслами, дабы заработать «живую» копейку. Об участии жителей села в событиях 1917-1918 годов известно довольно мало, в советские времена сведения эти тщательно скрывались, хотя в костоломном 1938 году события эти ряду жителей черным образом «аукнулись». С 1926 года село бессменно является центром сельского Совета. В 1929 году были открыты сезонные, на время проведения полевых работ, детские ясли. В этом же году открылась изба-читальня, заведовать которой стала уренская девушка Маруся Куканова. В 1929-1931 годах на Большое Горево обрушилась беда раскулачивания. 10 хозяйств с 27 взрослыми работниками испытали ее. Об активисте раскулачивания, неоднозначно воспринимаемой ныне личности Василия Мансурова, будет рассказ далее. Малое Горево Особенностью мест с поздним заселением является обилие селений с дублирующим названием. Так на Уренщине появились три Елховки, три Темты, три Терсеня, две Шалеги, два Панфилова, два Непряхина, два Никитина и проч с добавлением - Большое, Малое или Среднее. Появилось дочернее селение и у села Горево. Случилось это в начале века XIX, когда селяне начали испытывать малоземелье. В полутора верстах вверх по реке Темте для новопоселенцев отвели пустошь для строительства изб и пажити для скота. Пашню же пришлось осваивать вырубкой леса. Первопоселенцы, само собой, перенесли с собой на новое место и название старой деревни. Росло Малое Горево не шибко сильно. В 1870 году в 15 хозяйствах проживали 63 жителя. Но устройство жизни малогоревцы старались сделать свое. Даже деревенские праздники – сходку и своз – начали отмечать по-своему: в июне и октябре. Это, однако, с тем расчетом, чтобы отгулять большегоревскую сходку в мае и пригласить родственников к себе отгащивать через две недели, а зимой сперва провести свой своз, а затем к большегоревцам податься. Трудно зачиналась деревня: и земля оказалась более глинистой, и подход к реке далековатым, да и работников в молодых семьях было куда меньше, чем в Большом Гореве. По земельному наделу в 1916 году Малое Горево со 185 едоками в 35 хозяйствах занимало унылую 53-ю позицию (0,85 га посевов на едока против 1,08 га у большегоревцев), а по скоту позиция и вовсе одна из последних на Уренщине – 103-я. 24 хозяйства имели лошадей, а одна треть – 11 хозяйств – были и вовсе безлошадными. Что, однако, было замечательным – в деревне (редкий случай) не было бескоровных. На пастбище по утрам выгонялись 48 коров, чуть не по полторы коровы на хозяйство. Коров почитали еще и потому, что бедная земля требовала навоза, а корова самый удобный агрегат для его производства. Более же мелкой живности было негусто. Овец держали 105 голов и свиней всего 32. Занимались лесным промыслом, благо лес находился совсем рядом. В двадцатые годы XX века во времена НЭПа жизнь в Малом Гореве начала было налаживаться, уже и позабывать начали о голоде. Но в 1928 страшное несчастье постигло деревню: сгорели все дома кроме одного! Казалось бы, пожар уравнял в бедности всех односельчан, но нет же, жестокосердные раскулачиватели нашли-таки среди погорельцев 3 семейства будто бы «кулаков». Красное Полько Это самое молодое селение изо всех в Горевской округе. Основано лишь в 1930 году переселенцами из Большого Горева К.И. Вершининым, П.И. Волковым, А.Д. Ивановым и А.А. Шагиным. Не знали и не ведали переселенцы, что скоро грядет коллективизация, и планировали строить новую жизнь по хуторскому образу и подобию. Со рвением принялись обустраивать каждый свою селитьбу, разрабатывать пашню и покосы. А тут бац – сообщают из района: конец пришел единоличеству. Краснопольцы – на дыбы: - Мы ж не против советской власти. Вон, даже название деревне дали на большевистский манер. Дайте нам на особицу пожить. - Живите покуда,- согласились коллективизаторы, видя, в каких неустанных трудах пребывают переселенцы.- Обустроитесь, тогда и решать начнем, что дальше с вами делать. И впрямь, не торопились с созданием колхоза в Красном Польке. В декабре 1930-го создали колхоз в Большом Гореве, в марте 1931-го – в Панфилове, в апреле – в Опушкине и Федоровском, в августе – в Парамоновском, в начале 1932-го – в Рябкове. Краснопольцы и понадеялись было, что до них очередь не дойдет. Ан, нет, дошла очередь и до них… Опушкино В прежние времена главная дорога от Большого Горева до Опушкина была чуть не в два раза короче, но в целях разумного землепользования и будущего вывода на красногорскую трассу в районе деревни Максимовка ее, покрытую асфальтом, проложили замысловатым образом. Если посмотреть сверху, то в виде буквы Г. При современном развитии транспорта и автобусного сообщения эта возросшая удаленность ныне уже не ощущается. Опушкино лет на полста моложе Большого Горева, впервые упоминается в данных генерального межевания в 1773 году, как удельное владение Главной дворцовой канцелярии. В старые же времена со всех сторон было окружено дремучим лесом, оттого и Опушкино. И почало расти оно ни шатко-ни валко. За сто лет к 1870 году хозяйств появилось лишь 20, и 120 жителей в них. Первопоселенцы из Горева на новое место веру древлеправославную с собой принесли. Вопроса же о строительстве православной церкви даже не возникало, поскольку в соседях – в Максимовке, Свищеве и Малиновке - проживали ярые старообрядцы-поморцы и появления «поганой», по их словам, церкви в эпицентре раскольничьего бунтарства они бы не потерпели. Сходку с большегоревской опушкинцы, как и малогоревцы, тоже по срокам развели, устроив ее на август, по окончании жатвы. Не слишком добрая слава пошла об этих сходках, поскольку местные парни очень драчливыми были и за своих девчонок стояли горой, ни за что не желая отдавать их замуж в чужие деревни. А где молодые пары и знакомились поближе, так это на деревенской сходке и особенно на зимнем свозе. Жили опушкинцы победней, чем горевцы. И земли были более подзолистыми, то есть менее урожайными, да и маловато землицы было. Посевов в 1916 году приходилось на каждую из 214 душ по 0,77 га против 1,08 га горевских. Лошадей, правда, держали почти все кроме четверых: 45 лошадей на 40 дворов, то есть девять хозяев имели по две лошади, и бывало, сдавали в аренду одну из них безлошадным. А вообще-то мужички богатенькие чаще одну лошадь для себя держали рабочую, а другую – выездную и для занятия извозным промыслом. Коровами опушкинцев тоже Бог не обидел – 58 кормилиц при трех дворах бескоровных. То есть, получается, что, по крайней мере, в половине хозяйств коров держали по две. К тому понуждало и большое количество детей – в среднем четверо на семью. Одна корова тонной молока в год (3 литра в день) всю ораву не напоит, да и навоз от второй коровы для пашни никак не лишний. И все бы жить да поживать, да добра опушкинцам наживать, кабы не та же беда, что и у малогоревцев. В 1925 году сгорели все дома деревни кроме пяти. И опять же раскулачиватели деревню не пощадили – с 1927 по 1930 год пятерых счастливцев, избежавших участи погорельцев, и раскулачили, только взрослых работников 17 человек по миру пустив. А в одном из отнятых домов открыли начальную школу. И на том, как говорится, партии и правительству спасибо. Большое Панфилово Есть подозрение, что деревня возникла много раньше ее первого упоминания в данных генерального межевания 1773 года как владения Главной дворцовой канцелярии. Дело в том, что прозвище жители носили «палошники» - за пристрастие к палочным дракам. А таковая есть излюбленная забава у стрельцов, сосланных в наши края Петром Первым еще в конце XVII века. И уже в веке XVIII Панфилово было довольно большой деревней. Отчего в более поздние времена и прозвище за густонаселенность получило – «Китай». В 1870 году средняя семья, к примеру, насчитывала более 7 человек (262 жителя в 37 хозяйствах). Название свое деревня получила, скорее всего, от имени первопоселенца Памфила, которого в просторечии называют Панфилом. А первопоселенцами были, надо полагать, большегоревцы, но не буренинцы, поскольку с давней поры к последним затаилась неприязнь и особой дружбы с ними не водилось. Деревенские праздники панфиловцы с горевцами также по срокам развели: сходка – в Духов день, то бишь, на следующий после Троицы; своз – после Николы зимнего. Вот уж где могли потешить себя драками опушкинские и панфиловские парни! Но запрещенных приемов – ножей там или кастетов – в драке не допускалось. Только палки да кулаки. А бывало, сообща и на буренинских ходили. Все эти драки чаще ведь не со злобы случались, а из озорства. К смутному 1917 году деревня еще более разрослась: 78 хозяйств, а в них 413 едоков. И в этом Панфилово уступало только Большому Гореву. Мужского населения, правда, поубавилось: часть молодых мужиков была взята на фронт Первой мировой войны. С посевами картина обстояла точно так же, как и в Опушкине: 0,77 га на человека. А со скотом похуже: 67 лошадей при 15 хозяйствах безлошадных. Только четверо держали по две лошади, так что извозным промыслом особо не занимались, а более – лесным. Хотя и с ним были проблемы – ближних-то лесов не имелось, и приходилось подворовывать у богатых лесом. Овец почитали, им изысканных кушаний подавать не надо, и жухлую листву поедят. Овец насчитывалось 302. А вот свиней только 87. Эти листву есть не будут. Им чего пожирней подавай, тогда они и тебе и крученым салом ответят. Крупному селению надобна была школа, и она в начале века ХХ была открыта. Но вот ведь беда какая для Горевской округи – горят деревни одна за другой! И впрямь подумаешь – Горевым село назвали за его горимость. В 1929 году в Панфилове сгорели и школа, и еще 17 домов. А далее была повторена судьба прочих горелых деревень – раскулачиватели дело свое делали исправно: в 1931 году 30 крестьян из 5 хозяйств были признаны твердозаданцами и в случае невыполнения задания по сдаче натуральной продукции в завышенных объемах подлежали высылке в холодные края. Парамоновский Починок под таким названием по имени первожителя возник в начале XVIII века на поросшем кустами лугу по берегам реки Темты, называемому шиярами. Отсюда и второе название починка пошло – Шияры. Упоминаются Шияры в переписи населения от 1723 года, что и Большое Горево. Не было тогда еще по соседству ни деревни Малая Малиновка, ни починка Федоровского. Привола! Рыбная река, впритык – непролазный лес с грибом да ягодой. Земелька хоть и кислая, щавелем поросшая, но прокормить хозяев с пацанвой из трех изб способна. Жили, робили первопоселенцы на такой приволе да радовались, а новаков на жительство не пускали. Даже в 1870 году стояло лишь 5 изб да 35 жителей в них. За самостийность в округе прозвали парамоновцев «уполовниками». У воды, де, живут и воду на варево из реки черпают. И впрямь до сих пор парамоновцы-шиярцы предпочитают воду речную колодезной. И ничего – животы не пухнут, потому как ближняя деревня Большой Красногор вверх по реке находится лишь в десятке верст, и вода, протекая меж лесистыми берегами хорошо к Шиярам очищается. В середине XIX века новоселам пришлось, однако, потесниться. Погорельцы из Большой Малиновки зачали по соседству Малую Малиновку строить, а Федор Горюшин из Панфилова надумал под боком починок своего имени затевать. И вот уже не полтора гектара на душу земли приходиться стало, а лишь 0,85 в 1916 году. Да и жителей прибавилось количеством до 100, и не в 5 хозяйствах, а в 18 уже. Вот уж чего-чего, а буренок на деревню было в достатке – 36. По две на двор, и бескоровных не было. Чего ж – луга рядом, водопой тоже. Паси – не хочу. А вот лошадей недоставало. 18 на 18 хозяйств, причем двое были безлошадными. Овец тоже держали немного – 89. Зато свиней имели в достатке - 40. Этих держали в специальном загоне за деревней, чтобы они коровью луговину своими рылами не портили. И в целом по наличию скота парамоновцы занимали довольно высокую 17-ю строку среди 125 селений Уренщины. Голода в починке особенного не было. И больших пожаров не случалось, а если и загорит овин у кого, так вот она река, рядом. Из горевских селений Парамоновский починок был, пожалуй, самым благополучным. Лесной промысел также был здесь развит успешнее, чем у других. Соседство девственного леса к тому обязывало. К тому же и в годы раскулачивания лихо парамоновцев пронесло стороной. Рябково Вот уж кто горе горькое мыкали не в пример другим, так это рябковцы. И с посевами дела у них обстояли чуть не хуже всех на Уренщине, и со скотом. 112-я и 110-я позиции соответственно. И жителей рябковских горевцы считали чужаками. И вот почему. В первой половине XIX века объявились в здешних краях сугубые раскольщики братья Пугачевы да с ними Алексей Соловьев, парень неизвестного роду-племени, который назвался отставным денщиком, что по его несолдатской выправке непохоже было. Оттого и прозвали парня неласково Холуем, поскольку денщик это вроде как слуга при офицере. А здесь он как прислуга при братьях Пугачевых. Оттого и прилепили к новому починку прозвище Холуи, и под ним он около ста лет значился, пока на более благозвучное Рябково власти не заменили. Облюбовали пришельцы поляну к северу от Малого Горева и начали самовольно избы строить. Неизвестно, получили ли они разрешение на строительство, или такие отчаянные были, что самовольничать решили. Но земли им досталось шиш да маленько. В 1916 году на душу едва по 0,46 га пришлось (в сравнении с 1,08 га в Б. Гореве). Оттого и скотины довелось держать не густо: 31 лошадь на 40 хозяйств (при 11 безлошадных!), 43 коровы (при 8 бескоровных!), 120 овец да всего лишь 28 свиней. Долгое время новопоселенцы держались наособицу, хотя и были все той же старой веры, но, как уже сказано выше, самой фанатической ее направленности – одночашечничества. Это значит, что хлебали они из именной посуды, а если гость к ним пожалует, - накормят, а после него ложку деревянную и миску на помойку выбросят. И картофель не признавали, репой пробавляясь, за что и были прозваны «холуятами с репой». Такой вот суровый, неподдающийся новым порядкам нрав. И народ, казалось, был все непьющий да некурящий, да как пошла невезуха, так и сопровождала долгие годы. Ребятня по соседним деревням милостыню собирала, а мужики на плотницкий, лесной да пильщицкий промыслы налегали, благо среди лесов жили. А от чисто крестьянских дел и поотвратились маленько. Женщины частенько за плугом да перетягиванием хомутов мужей заменяли, а уж про заготовку дров для печей и говорить нечего. Одно преимущество от прочих горевских селений – в годы раскулачивания кулачить было некого: не драть же с голого рубаху. И пожаров Бог миловал – ежели деревня загорит, то и окружающему лесу конец пришел бы, а, значит, и промыслам. Потому огня, простите за тавтологию, боялись в деревне пуще огня, и за костры ребят секли нещадно. А и нет уже Рябкова на земле три десятка лет. Федоровский Этот починок разделил судьбу Рябкова и приказал долго жить 16 лет назад. Тоже получил не слишком лестное прозвище - Грызы. Это от того, что мужики при первоначальной дележке лугов перегрызлись. Данная грызня, между прочим, наряду с делением пахотной межи - самый конфликтный момент в жизни любой российской деревни. А основал починок в середине XIX века переселенец из Большого Панфилова Федор Горюшин. Заметьте, фамилия-то говорящая. Стало быть, немало хлебнул горя панфиловец, прежде чем решился искать счастья в глухом углу на крутогоре за речкой Темтой. Так или иначе, уже в 1870 году в починке проживали 44 человека в 7 хозяйствах. День сходки установили на 22 июня, Кириллов день. День этот известен как день летнего солнцестояния, а по церковному приговору «На Кириллу – конец весны, почин лету». Грешно в этот день, перед началом сенокоса не отдохнуть да не погулять. Хотя староверы не особо охочи были до затяжного загула. На посевной да на покосе каждый день был дорог. А дела у федоровских сразу на лад пошли. Со рвением Федор Горюшин с земляками за труды на новой земле принялся. А земли-то досталось – по 1,11 га на душу. Больше, чем у большегоревцев! Правда, землю эту приходилось с боем отнимать у векового леса. Корчевали могучие пни все от мала до велика. Не зря несколько стариков животы надорвали. Зато вот он, результат: в 1916 году в 11 хозяйствах содержалось 15 лошадей и - ни одного безлошадного! 17 коров, и только одно хозяйство старушки-богомолки коровы не имело! Но овец (67 голов) и свиней (20) держали в меру. Эти бестолочи часто в ближнем лесу блудились, а волки их там и поджидали. Особенно волков много развелось в годы Первой мировой, когда мужиков-охотников на войну позабирали. Бывало, серые и на людей нападали. О том Алексей Петрович Яблочков рассказывал, у которого сынишку Юрку волки едва не загрызли. Раскулачивание Федоровский починок, к счастью, только самым краем задело. В 1930 году пострадало одно хозяйство и единственный взрослый работник в нем, остальные уж стариками были.
Ответов - 19, стр:
1 2 All
Владимир Киселев: Нельзя на ферме пройти и мимо Надежды Николаевны Расторгуевой, зоотехника-осеменатора с высшим образованием, победительницы в районном соревновании среди себе подобных, а затем и обладательницы второго места в областном конкурсе с получением денежной премии в 30 тысяч рублей. И хотя она работает в этой должности лишь около трех лет, но усердием своим снискала высокий авторитет в колхозе. Кстати, сниматься я ее уговорил с трудом. Все отнекивалась – немного, де, работает. Но ведь иные проработали и не по одному десятку лет, но ничем особенным себя не проявили. Впрочем, не мне судить о достоинствах того или иного работника. Я запечатлел для книги тех людей, кого мне называли как достойных. Конечно, сумел или успел я это сделать далеко не в отношении всех рекомендованных. Одни были на больничном, как механик А.В. Дунаев и механизатор Н.И. Ершов, других просто не мог застать, как специалистов зоотехнии и агрономии, третьи находились на дальних работах. Но, надеюсь, мои коллеги-журналисты из «Уренских вестей» рано или поздно расскажут обо всех. На то и звездочки, чтобы блестеть, на то и газета, чтобы их блеск отражать. Да, а в самый последний момент я застал еще одного специалиста, которую раньше встречал в нашем поселке Арья при продаже горевского молока, - ветфельдшера Любовь Ивановну Чернову. В поселке она сразу привлекала внимание своей чрезвычайной общительностью. С покупателями молока обходительна и предупредительна, ответит и о свежести, и о качестве, и о жирности, и о классности молока. А чаще всего в последнее время с этой работой не хуже справляется и один ее супруг за баранкой молоковозки – Александр Николаевич. Покупатели супругами Черновыми очень довольны, и вообще на колхоз имени Горького, без преувеличения, молятся. За классную картошку и не менее классное молоко, сметаны от которого в банке отстаивается слой в три, а то и в четыре пальца толщиной. Коллега Любови Ивановны, которая работает в колхозе имени Горького с 1999 года, ветврач Вера Александровна Трунова, состоит в этой должности пять лет, имеет высшее образование. В эти зимние дни, когда на фермах пошли массовые отелы коров, работы у нее особенно много. И в целом, с началом использования импортного доильного оборудования работы прибавилось. С одной стороны оборудование это окупило свою стоимость, но, с другой, начало вызывать у коров заболевание вымени – мастит и некоторые другие проблемы. Все-таки теплые руки доярки надежнее, чем холодные резинки присосков. Так что, то, что я застал Веру Александровну за ее рабочим столом в правлении, большая удача Но самой большой неудачей стало бы не застать на рабочих местах в правлении специалистов экономической службы. Хотя у главного бухгалтера Валентины Григорьевны Шагиной рабочее место за столом весьма условно. Ее рабочее место и в управлении сельского хозяйства, и в налоговой службе, и в районном вычислительном центре, и в банке, и во многих других местах, где «деньгами пахнет». Это она ворочает колхозными миллионами, стараясь «раздать всем сестрам по серьгам, чтобы и овцы, то есть коровы, были сыты, и люди не шибко обижались на зарплату. А ведь времена-то наши неустойчивые, сами знаете, какие. Тут прореха и там дыра. Сегодня денежки от уродившегося картофеля рекой текут, а завтра от него одни убытки. Словом, работенка – не позавидуешь. И одной Валентине Григорьевне с ней ни в жизнь не справиться. И потому у нее имеются надежные помощники. Конечно, сноха Валентина Константиновна Шагина. Тоже Валентина, и очень, скажу я вам, красивая женщина. А в своем черном красноцветном платье она в кабинете как цветущий куст. У снохи стаж работы 5 лет, а у свекрови аж 29! В 2011 году юбилей будет справлять, как и Борис Иванович. У того, правда, стажа на 10 лет больше. Корифеи колхозного производства, что тут скажешь! Чуть меньше стаж и у экономиста Анны Ивановны Смирновой. Тоже работа довольно суетная. Здесь столько экономических показателей, и такая чехарда с ценами на сельхозпродукцию! Неплохо, конечно, что цена на молоко возрастает, но если бы еще и цена на топливо не ползла вверх. Это ведь только у нас в России цена на нефть снижается, а на «горючку» день ото дня растет. Вот и ломай голову, Анна Ивановна, как сальдо не сделать отрицательным, и как уровень рентабельности не завысить, и не завысить! Ну и как же не вспомнить здесь тех, кто верой и правдой не один десяток лет золотом в бухгалтерских отчетах ковал цифирь экономических показателей колхоза, кто, не зная ни выходных, ни проходных, корпел над годовыми отчетами, и кто сейчас заслужил поистине заслуженный отдых! Ватагина Нина Александровна. Воробьева Ольга Васильевна. Втюрина Александра Павловна. Лицова Екатерина Ивановна. Сахарова Зинаида Кузьминична. Но вернемся к «смене младой и незнаемой». Наталия Валентиновна Будалаева – своего рода «золотой ключик» колхоза. Это она «золотит» ручку его труженикам. А любая ошибка в ее расчетах – «смерти подобна». И поставили ее на столь ответственную работу кассиром, потому что она как минер очень не желает ошибиться с «миной» один-единственный раз. Ну и самая молодая и стеснительная в коллективе «конторских» - Татьяна Расторгуева. Стаж работы у нее только два года и заочно она получает высшее образование. Татьяна – будущее колхоза. И как хорошо было бы, если б повзрослевшая и помудревшая Татьяна Владимировна лет через двадцать написала бы в своей научной диссертации: «Колхоз имени Горького в минувшем году получил годовой надой от коровы в 12000 килограммов, урожайность зерновых – 80 центнеров с гектара, картофеля и свеклы – по 800, кукурузы - по 900. Машинно-тракторный парк полностью укомплектован импортной техникой. Средняя зарплата работающих составила 50 тысяч рублей. В отпуске на Канарах побывали 20 тружеников колхоза, еще 30 поправили свое здоровье в лучших клиниках Москвы и Зарубежья». О будущем мы еще поговорим и помечтаем, а пока проследуем по другим социально значимым объектам колхоза имени Горького. Сначала посетим здание, над которым развевается российский триколор. Это орган местной власти, называемый сельской администрацией, а проще говоря – сельсовет. Сколько бурь пролетело над страной, сколько правителей сменилось, а здание органа власти все также пребывает в видавшем виды здании столетней, полагаю, давности. Как-то несолидно органу в нем пребывать, когда на годовую зарплату одного депутата Государственной думы можно было бы отгрохать такой дворец, что «мама не горюй»! В первое мое посещение почти все работники «горевского дворца» «ушли на фронт», то есть на перепись населения. Во второе все работники по уши торчали в бумагах, подводящих итоги переписи, процент которой составил около 97 процентов, и отказов впустить переписчиков в дом не было. Лишь с третьего захода подчиненную председателю часть работниц удалось собрать воедино, а председателя опять не застал – округа-то у него едва ли на самая обширная в районе – 16 селений и полторы тысячи жителей, проживающих в них, а неблагополучия-то хоть отбавляй. В администрации мне, как и положено, выдали всю интересующую меня информацию. Признаюсь, с прежним председателем сельсовета Анной Алексеевной Вихаревой, занимавшей эту должность с 1988 по 2005 год, отношения как-то не сложились. Запрашивал-запрашивал у нее информацию при составлении «Энциклопедии Урень-края», но так и не получил, словно бы она была какой-то сверхсекретной. В ноябре 2005 года руководителем сельской администрации стал Владимир Евгеньевич Моисеев, и это человек более доступный. А вот на фоне многочисленных грамот за успешную работу и весь коллектив работников администрации, слева направо: Колесова Галина Николаевна, Смирнова Анастасия Ивановна, Ватагина Галина Ивановна, Лютова Ольга Ивановна, Смирнова Зоя Григорьевна. Руководителя же администрации я случайно застал у директора Горевской средней школы Татьяны Григорьевны Бугровой. Обсуждали варианты предоставления жилья многодетной матери Строгановой, семья которой проживает даром что не на улице, а эта самая мать, подобно старухе у разбитого корыта, желает проживать только в Гореве и нигде более. Хотя в Опушкине или Малом Гореве подыскать жилье куда легче, чем в Гореве Большом. Интересная ситуация: человек считает, что ее обязанность - нарожать детей, а обустроить их - не ее. Вот и ломают головы директор школы и глава администрации над трудноразрешимой дилеммой. Ну, раз пришел я в школу, то о ней и поведу разговор. Практически во всех школах района я бывал, но Горевская обладает особым «шармом». Во-первых, это самая крупная сельская школа в районе – 140 учащихся; во-вторых, известная знаменитыми выпускниками; в-третьих, в Горевской школе удивительно дружный коллектив учителей, и учителей молодых, что редкость для современной школы. А еще, пожалуй, никто из председателей не сделал для школы в разные годы столь много, сколько сделал Борис Иванович Рыбаков. Итак, хозяйка школы, строгая и требовательная, и в тоже время наделенная отличным чувством юмора, - Татьяна Григорьевна Бугрова. В этой должности она 8 лет, а вообще самый долгий срок директорства – у Людмилы Львовны Розановой, работавшей на этой хлопотной работе целых 20 лет. Она и поныне преподает в стенах родной школы. У Татьяны Григорьевны, кстати, дочь Настя учится в Волжской педагогической академии. В рамках реализации программы «Здоровье» школа, являясь экспериментальной площадкой, имеет спортивную направленность. И эта направленность вырисовывается год от года все явственнее, выражаясь в стабильных спортивных достижениях воспитанников. В 2006-07 учебном году в различных видах соревнований у горевцев – 23 призовых места, в 2007-08 году – 21 призовое место, в 2008-09 году – 22 призовых места. Наиболее ярко проявили себя при этом Андрей Шипунов, Настя Дубова и Настя Бугрова. Но главное, конечно, учебная деятельность. В минувшем году горевские школьники заняли на районных олимпиадах по различным видам предметов 9 призовых мест, а Аня Ахмеджанова по химии и Юля Рыбакова по биологии вошли в десятку лучших знатоков области. Стабильно и поступление выпускников средней школы в высшие учебные заведения. В 2008 году таковых было 8, в 2009 – 6, в 2010 – 5 (общее количество учащихся, надо понимать, при этом снижается). Так, нынче в высшие учебные заведения поступили Каленова Юля, Карасев Валерий, Смирнова Ксюша, Халезова Галя и Шахов Максим. С 1995 года в школе действует детское объединение «Интер Ком» (Интересная Компания), в котором в текущем году состоят 57 ребят, занимающихся интересными и полезными делами: помогают ветеранам, работают по благоустройству и озеленению территории, участвуют в исследовательских конкурсах, организуют свой досуг и многое другое. Трудно выделить в коллективе учителей лучших. Это среди учащихся их выделить куда легче: наполучал пятерок больше остальных, пробежал быстрей или прыгнул дальше – вот тебе и лучший. А в педагогической среде критерии выделения лучших весьма условны. Но возьму, однако, на себя смелость назвать имена хотя бы двоих из них. Первая, преподаватель физкультуры Надежда Александровна Широкова заслуживает высокую оценку уже потому, что соответствует самому высшему критерию оценки, утвердившемуся в учительской среде – единственная обладает высшей квалификационной категорией. В школе она уже считается ветераном, коль работает в ней с 1988 года. До этого поработала еще в Карпунихинской школе и тренером по лыжам в районной спортивной школе. Окончила сначала Лукояновское педагогическое училище, затем заочно Шуйский педагогический университет. Сестра-близнец Татьяна Александровна Уткина также педагог, работает в начальных классах в Уренской средней школе № 1. Надежда Александровна ведет несколько кружков: два баскетбольных и акробатику. Сама имеет первый спортивный разряд по лыжам и третий – по стрельбе, а еще золотой значок по комплексу ГТО. Успехи по баскетболу у учащихся школы под ее руководством в районных соревнованиях особенно значительны. Вторая, Светлана Ивановна Рыбакова, выделена мной потому, что именно ей, как историку, приходится вести свой предмет всех трудней. Учебники по истории, особенно в старших классах, меняются практически каждый год, оценка исторических событий – тоже, а различных конкурсов с исторической окраской – тьма тьмущая. А еще довольно трудно привить учащимся любовь к истории потому, что в ней как нигде много терминов, дат и определений для запоминания – в каждом классе до 500. А главный итог ее воспитательной деятельности известен – дочь Юлия – одна из самых успешных учениц за всю историю школы. Хорошее дело затеяли в школе – создание школьного краеведческого музея. Экспозиция предметов старины еще очень невелика, но, главное, начало положено, и ребята с интересом откликнулись на призыв о сборе экспонатов. Кому, кому, а уж селениям-то школьной Горевской округи пристало иметь такой музей, тем более что колхоз имени Горького гремит на всю область, и родителям учащихся давно надо было прописаться на стендах, посвященных истории славного сельхозпредприятия. Добрая весть облетела Горевскую школу накануне Нового года: учитель начальных классов Светлана Анатольевна Белякова стала победителем районного конкурса молодых педагогов «Дебют-2010». В Горевской школе немало и ребят, достойных, чтобы их узнали и оценили в селениях колхоза. К примеру, весьма состоялось имя Ахмеджановой Ани, учащейся выпускного, одиннадцатого класса. Оно сулит в будущем принести школе новую славу. В школе Аня легко «срывает аплодисменты», к примеру, по таким предметам как химия, физика, математика, русский язык, английский язык, литература, история, и в районе она главная угроза городским школьникам. Обладая повышенным интеллектом, Аня уже с детских лет определилась в выборе будущей профессии. Химия – ее любовь и страсть. Уренский химзавод – для нее самый интересный в районе объект. Пожелаем Ане исполнения ее мечтаний. Еще в Горевской школе мне были представлены восходящие звездочки – пятиклассник Женя Волгин и шестиклассница Ксюша Румянцева. Это поистине «солнечные дети» с радужным строем мыслей, с массой увлечений и интересов. Оба отличники, оба учатся в музыкальной школе по классу фортепьяно: Женя – в 5-м классе, Ксюша – в 4-м. У обоих любимый предмет – математика. И это прекрасно, когда гуманитарный интерес сочетается с влечением к точным наукам. И как недостает в селе филиала музыкальной школы, об открытии которой сейчас хлопочет правление колхоза. В общем, школа живет своей сложной, насыщенной жизнью, неотделимой от жизни колхозной. Колхоз бесплатно выделяет школе картофель, до недавнего времени, пока не были введены строгие критерии к реализации молока, и «белый продукт». Выделяет, в случае необходимости, и автобус, хотя у школы уже три года автобус имеется собственный. Овощи школа выращивает сама, и их хватает в школьной столовой до весны. Немало делается в школе и для обновления учебно- материальной базы. На сегодня имеется 14 компьютеров и мультимедийный проектор, в пяти классах обновлена мебель, 8 окон заменены пластиковыми. С помощью депутата Табачникова оборудована спортивная площадка. Пополняется спортивный инвентарь. В школьной библиотеке имеется 4 тысячи книг, в читателях числятся все учащиеся и 30 человек школьного персонала. Заведует школьной библиотекой Галина Владимировна Громова. А из школьной библиотеки мы плавно переместимся в библиотеку сельскую. В минувшем году в День народного единства Горевская сельская библиотека приняла участие в книжном фестивале «Читающее село». В празднично украшенном Доме культуры собрались любители книжного чтения, люди разных возрастов и разных профессий. Открыла фестиваль заведующая сельской библиотекой Светлана Петровна Каленова. Со словами приветствия выступил глава Горевской сельской администрации Владимир Евгеньевич Моисеев. Своими впечатлениями от прочитанных книг поделились многие взрослые читатели библиотеки, и, конечно, учащиеся местной школы. Самой читающей семьей села Горево была названа семья Каленовых – Людмилы Павловны и Сергея Павловича и их детей – Андрея и Алеши. Лидер чтения среди читателей библиотеки – юная Катя Виноградова. А Наташа Патурова не только читает и перечитывает свои любимые книги, но и рисует к ним рисунки. Ксюша Корешкова исполнила «Песенку мамонтенка», которой выразила свою любовь к чтению. Финансовую поддержку фестивалю оказали правление колхоза имени Горького и Горевская сельская администрация, выделив средства на покупку подарочных книг для участников фестиваля. Светлана Петровна человек увлеченный, заведующей библиотекой работает с 2004 года. Чтобы профессионально осуществлять свою деятельность, закончила заочно Нижегородский областной колледж культуры по специальности «библиотекарь». Увлекается сбором материалов по истории горевских селений. Результатом этого стало издание печатных работ о воинском и трудовом подвиге земляков «Судьбы, опаленные войной» и «Гордись, село, людьми такими». В эпоху упадка книжного чтения Светлана Петровна добивается, чтобы в Гореве этого сильно не ощущалось, и в числе самых активных читателей библиотеки называет механизаторов Николая Александровича Чистякова, Николая Александровича Корешкова и Александра Павловича Каленова, преподавателя школы Ирину Николаевну Ершову, семью Скородумовых Марину Владимировну и Алексея Геннадьевича, а среди юных читателей - одиннадцатиклассницу Олю Дубову, десятиклассниц Машу Смирнову и Настю Дубову, девятиклассницу Ксюшу Корешкову, пятиклассника Алешу Каленова и третьеклассницу Аню Виноградову. На сегодня в читателях библиотеки числится 4540 человек, из них 140 детей. В книжном фонде – 6 с половиной тысяч экземпляров. Выписывается несколько периодических изданий, в том числе, и на деньги, выделенные колхозом. Библиотека находится в одном здании с Домом культуры, так что вполне естественно было познакомиться и с заведующей ДК Ириной Николаевной Юзыпчук, чей муж, механизатор Олег Александрович на прекрасном счету у правления колхоза. Сама Ирина Николаевна в должности заведующей работает недавно, груз проблем, связанных с недостаточным финансированием отделом культуры и обедневшим техническим оснащением, не дает поставить работу данного учреждения на достаточный уровень. Тем не менее, танцевальная группа «Ивушка», которую ведет Ирина Николаевна, известна в районе. Показываются в Доме культуры и кинофильмы, организуются массовые мероприятия и вечера отдыха. Вкупе с заведующей библиотекой Светланой Петровной Каленовой они стремятся хоть как-то оживить жизнь односельчан в эти трудные времена. Рядом с Домом культуры находится медицинский пункт. Побываем и там. Встречают нас две милые дамы – Евгения Федоровна Сенють и Ольга Ювенальевна Дунаева. Первая работает в медпункте 18 лет, вторая – 23 года. Когда-то в одно время они учились в Ветлужском медицинском училище, и вот судьба свела их на работу под одной крышей. А крыша эта довольно старая. Каких только учреждений здесь до медпункта не перебывало: школьный интернат, ясли-сад, жилые квартиры. Но и в этих старых стенах сегодня довольно уютно. А хозяйки их пользуются у жителей горевской округи величайшим уважением за их безотказность в работе и высокую квалификацию. А пройдемся-ка мы и по горевским магазинам, тем паче, что в рыночные времена они стали самыми посещаемыми местами в селе. Уже не надо за продуктами ехать за тридевять земель, и товары необходимые тоже имеются в достатке. Старейший магазин тот, что у медпункта. Кажется, он стал тесноват при том обилии товаров, которое имеется. Раньше магазин занимал все здание, а сейчас почему-то только половину. «Командуют» товаром посменно Нина Петровна Халезова, работающая 5 лет, и Раиса Ивановна Желнова, работающая 3 года. Одна из покупательниц из Панфилова, присутствовавшая в магазине, показала большой палец: «Во, как работают!» Я и сам в том убедился, когда летом мы проезжали через Большое Горево с ребятами-скаутами, и те отоварились в данном магазине по полной программе. А о существовании еще одного магазина на задворках колхозной столовой я даже и не подозревал. Посетим и его. Вот уж чему не хватает торговых площадей, так это частному магазину! Наверное, он легко занял бы и все здание, если б была такая возможность. Но, как говорится, в тесноте да не в обиде. Горевцы сразу полюбили магазин «Ника», в котором работают Валентина Анатольевна Кудрявцева и Варвара Ивановна Лебедева. Хорошо, конечно, когда покупателям есть с чем в магазин ходить. Но по насыщенности магазинов товарами можно предположить, что есть с чем. А на площади перед столовой устраивается еще и открытая торговля, что для других колхозов района большая редкость. Ну, где мы еще не побывали? Ну, конечно же, на почте! Признаюсь, я распознал в заведующей Надежде Никитичне Виноградовой отличного работника прямо с порога. Клиенты ее хоть разорвать! За те десяток минут, пока я ожидал аудиенции с ней, десяток же человек обратились, кто с оплатой за телефон и бытовые услуги, кто за корреспонденцией, кто просто полистать печатные издания в количестве двух десятков выложенные на барьере. Работает Надежда Никитична в этой должности восемь лет и – ни одной серьезной жалобы! Еще я был очень приятно удивлен внутренним интерьером неказистого снаружи здания почты. Зданию-то, как и соседнему сельской администрации, поди, под сотню лет. В былое время в нем размещалась сельская библиотека и медицинский пункт. А внутри сегодня – век двадцать первый. А вот и секрет того на табличке на стене: «Узел связи реконструирован по инициативе и под контролем депутата Госдумы Александра Хинштейна». Спасибо Александру Евсеевичу. Собирался я нанести визит к мужу Нины Никитичны Николаю Павловичу как к «укротителю» новой колхозной техники, да оказалось, он временно не работает. Надеюсь сделать это, когда Николай Павлович обретет «былую форму». Но вот и финал моего путешествия по социально-значимым объектам села Большое Горево. Начал я его, как вы помните, с посещения самых старых жителей его, а теперь навестим самых молоденьких. Здание детского сада «Солнышко» на 50 мест было построено в 1977 году. Тогда оно едва-едва вместило детей всех желающих мамаш, а потом и вовсе на прием в него выросла большая очередь. Сегодня очереди нет, и даже появились вакантные места, которые заняли (уму непостижимо!) малыши родителей из Уреня! Ежедневно трое из них доставляют своих чад в этот теплый, уютный дом детства. Заведующими в нем работали поначалу Анна Павловна Дубова, Раиса Петровна Карасева. И вот уже много лет возглавляет Горевский детский сад Галина Александровна Потехина. Под ее руководством – 13 работников, в том числе два воспитателя со специальным педагогическим образованием. Более 20 лет работает воспитателем Софья Ивановна Смирнова. Плата за содержание детей весьма умеренная – 570 рублей в месяц. И, самое отрадное, численность детей детсадовского возраста в Гореве возрастает. И это, пожалуй, главный итог деятельности колхоза имени Горького. Стало быть, работники его намерены жить и работать в нем, и рожать детей, и удивлять район и область своими достижениями. Стало быть, горьковцы твердо уверены в завтрашнем дне. А что завтра, что завтра? Тридцать пять лет назад свой большой очерк о набирающем силу колхозе имени Горького я завершил такими словами: «Недавно у доярки колхоза Тамары Анатольевны Патуровой в семье произошло радостное событие – родился мальчик. Сейчас он самый молодой житель села Большое Горево. Подрастет малыш, научится говорить, и тогда мать расскажет ему, как колхоз обретал свою вторую жизнь, как росли люди. Расти, малыш! Тебе делать дальнейшую историю». Сегодня я хочу завершить свое повествование словами похожими: «Недавно у колхозного агронома Екатерины Геннадьевны Толстобровой родился мальчик. Сейчас он самый молодой житель села Большое Горево. Подрастет малыш, научится говорить, и тогда мать расскажет ему, как колхоз обрел свою вторую жизнь, как выросли его люди. Расти, малыш! Тебе творить дальнейшую историю. И обязательно расскажи о том, как сорок лет жизни и работы председателем в нем отдал изумительный человек Борис Иванович Рыбаков. А еще поведай потомкам о супруге его, Таисии Константиновне, самом выдающемся человеке в 80-летней истории колхоза имени Горького!». И в завершение повествования – буквально последняя новость: перед самым Новым 2011 годом председатель колхоза имени Горького Борис Иванович Рыбаков по опросу читателей районной газеты в очередной раз признан Человеком года. С чем мы его от всей души и поздравляем!
Владимир Киселев: Нельзя на ферме пройти и мимо Надежды Николаевны Расторгуевой, зоотехника-осеменатора с высшим образованием, победительницы в районном соревновании среди себе подобных, а затем и обладательницы второго места в областном конкурсе с получением денежной премии в 30 тысяч рублей. И хотя она работает в этой должности лишь около трех лет, но усердием своим снискала высокий авторитет в колхозе. Кстати, сниматься я ее уговорил с трудом. Все отнекивалась – немного, де, работает. Но ведь иные проработали и не по одному десятку лет, но ничем особенным себя не проявили. Впрочем, не мне судить о достоинствах того или иного работника. Я запечатлел для книги тех людей, кого мне называли как достойных. Конечно, сумел или успел я это сделать далеко не в отношении всех рекомендованных. Одни были на больничном, как механик А.В. Дунаев и механизатор Н.И. Ершов, других просто не мог застать, как специалистов зоотехнии и агрономии, третьи находились на дальних работах. Но, надеюсь, мои коллеги-журналисты из «Уренских вестей» рано или поздно расскажут обо всех. На то и звездочки, чтобы блестеть, на то и газета, чтобы их блеск отражать. Да, а в самый последний момент я застал еще одного специалиста, которую раньше встречал в нашем поселке Арья при продаже горевского молока, - ветфельдшера Любовь Ивановну Чернову. В поселке она сразу привлекала внимание своей чрезвычайной общительностью. С покупателями молока обходительна и предупредительна, ответит и о свежести, и о качестве, и о жирности, и о классности молока. А чаще всего в последнее время с этой работой не хуже справляется и один ее супруг за баранкой молоковозки – Александр Николаевич. Покупатели супругами Черновыми очень довольны, и вообще на колхоз имени Горького, без преувеличения, молятся. За классную картошку и не менее классное молоко, сметаны от которого в банке отстаивается слой в три, а то и в четыре пальца толщиной. Коллега Любови Ивановны, которая работает в колхозе имени Горького с 1999 года, ветврач Вера Александровна Трунова, состоит в этой должности пять лет, имеет высшее образование. В эти зимние дни, когда на фермах пошли массовые отелы коров, работы у нее особенно много. И в целом, с началом использования импортного доильного оборудования работы прибавилось. С одной стороны оборудование это окупило свою стоимость, но, с другой, начало вызывать у коров заболевание вымени – мастит и некоторые другие проблемы. Все-таки теплые руки доярки надежнее, чем холодные резинки присосков. Так что, то, что я застал Веру Александровну за ее рабочим столом в правлении, большая удача Но самой большой неудачей стало бы не застать на рабочих местах в правлении специалистов экономической службы. Хотя у главного бухгалтера Валентины Григорьевны Шагиной рабочее место за столом весьма условно. Ее рабочее место и в управлении сельского хозяйства, и в налоговой службе, и в районном вычислительном центре, и в банке, и во многих других местах, где «деньгами пахнет». Это она ворочает колхозными миллионами, стараясь «раздать всем сестрам по серьгам, чтобы и овцы, то есть коровы, были сыты, и люди не шибко обижались на зарплату. А ведь времена-то наши неустойчивые, сами знаете, какие. Тут прореха и там дыра. Сегодня денежки от уродившегося картофеля рекой текут, а завтра от него одни убытки. Словом, работенка – не позавидуешь. И одной Валентине Григорьевне с ней ни в жизнь не справиться. И потому у нее имеются надежные помощники. Конечно, сноха Валентина Константиновна Шагина. Тоже Валентина, и очень, скажу я вам, красивая женщина. А в своем черном красноцветном платье она в кабинете как цветущий куст. У снохи стаж работы 5 лет, а у свекрови аж 29! В 2011 году юбилей будет справлять, как и Борис Иванович. У того, правда, стажа на 10 лет больше. Корифеи колхозного производства, что тут скажешь! Чуть меньше стаж и у экономиста Анны Ивановны Смирновой. Тоже работа довольно суетная. Здесь столько экономических показателей, и такая чехарда с ценами на сельхозпродукцию! Неплохо, конечно, что цена на молоко возрастает, но если бы еще и цена на топливо не ползла вверх. Это ведь только у нас в России цена на нефть снижается, а на «горючку» день ото дня растет. Вот и ломай голову, Анна Ивановна, как сальдо не сделать отрицательным, и как уровень рентабельности не завысить, и не завысить! Ну и как же не вспомнить здесь тех, кто верой и правдой не один десяток лет золотом в бухгалтерских отчетах ковал цифирь экономических показателей колхоза, кто, не зная ни выходных, ни проходных, корпел над годовыми отчетами, и кто сейчас заслужил поистине заслуженный отдых! Ватагина Нина Александровна. Воробьева Ольга Васильевна. Втюрина Александра Павловна. Лицова Екатерина Ивановна. Сахарова Зинаида Кузьминична. Но вернемся к «смене младой и незнаемой». Наталия Валентиновна Будалаева – своего рода «золотой ключик» колхоза. Это она «золотит» ручку его труженикам. А любая ошибка в ее расчетах – «смерти подобна». И поставили ее на столь ответственную работу кассиром, потому что она как минер очень не желает ошибиться с «миной» один-единственный раз. Ну и самая молодая и стеснительная в коллективе «конторских» - Татьяна Расторгуева. Стаж работы у нее только два года и заочно она получает высшее образование. Татьяна – будущее колхоза. И как хорошо было бы, если б повзрослевшая и помудревшая Татьяна Владимировна лет через двадцать написала бы в своей научной диссертации: «Колхоз имени Горького в минувшем году получил годовой надой от коровы в 12000 килограммов, урожайность зерновых – 80 центнеров с гектара, картофеля и свеклы – по 800, кукурузы - по 900. Машинно-тракторный парк полностью укомплектован импортной техникой. Средняя зарплата работающих составила 50 тысяч рублей. В отпуске на Канарах побывали 20 тружеников колхоза, еще 30 поправили свое здоровье в лучших клиниках Москвы и Зарубежья». О будущем мы еще поговорим и помечтаем, а пока проследуем по другим социально значимым объектам колхоза имени Горького. Сначала посетим здание, над которым развевается российский триколор. Это орган местной власти, называемый сельской администрацией, а проще говоря – сельсовет. Сколько бурь пролетело над страной, сколько правителей сменилось, а здание органа власти все также пребывает в видавшем виды здании столетней, полагаю, давности. Как-то несолидно органу в нем пребывать, когда на годовую зарплату одного депутата Государственной думы можно было бы отгрохать такой дворец, что «мама не горюй»! В первое мое посещение почти все работники «горевского дворца» «ушли на фронт», то есть на перепись населения. Во второе все работники по уши торчали в бумагах, подводящих итоги переписи, процент которой составил около 97 процентов, и отказов впустить переписчиков в дом не было. Лишь с третьего захода подчиненную председателю часть работниц удалось собрать воедино, а председателя опять не застал – округа-то у него едва ли на самая обширная в районе – 16 селений и полторы тысячи жителей, проживающих в них, а неблагополучия-то хоть отбавляй. В администрации мне, как и положено, выдали всю интересующую меня информацию. Признаюсь, с прежним председателем сельсовета Анной Алексеевной Вихаревой, занимавшей эту должность с 1988 по 2005 год, отношения как-то не сложились. Запрашивал-запрашивал у нее информацию при составлении «Энциклопедии Урень-края», но так и не получил, словно бы она была какой-то сверхсекретной. В ноябре 2005 года руководителем сельской администрации стал Владимир Евгеньевич Моисеев, и это человек более доступный. А вот на фоне многочисленных грамот за успешную работу и весь коллектив работников администрации, слева направо: Колесова Галина Николаевна, Смирнова Анастасия Ивановна, Ватагина Галина Ивановна, Лютова Ольга Ивановна, Смирнова Зоя Григорьевна. Руководителя же администрации я случайно застал у директора Горевской средней школы Татьяны Григорьевны Бугровой. Обсуждали варианты предоставления жилья многодетной матери Строгановой, семья которой проживает даром что не на улице, а эта самая мать, подобно старухе у разбитого корыта, желает проживать только в Гореве и нигде более. Хотя в Опушкине или Малом Гореве подыскать жилье куда легче, чем в Гореве Большом. Интересная ситуация: человек считает, что ее обязанность - нарожать детей, а обустроить их - не ее. Вот и ломают головы директор школы и глава администрации над трудноразрешимой дилеммой. Ну, раз пришел я в школу, то о ней и поведу разговор. Практически во всех школах района я бывал, но Горевская обладает особым «шармом». Во-первых, это самая крупная сельская школа в районе – 140 учащихся; во-вторых, известная знаменитыми выпускниками; в-третьих, в Горевской школе удивительно дружный коллектив учителей, и учителей молодых, что редкость для современной школы. А еще, пожалуй, никто из председателей не сделал для школы в разные годы столь много, сколько сделал Борис Иванович Рыбаков. Итак, хозяйка школы, строгая и требовательная, и в тоже время наделенная отличным чувством юмора, - Татьяна Григорьевна Бугрова. В этой должности она 8 лет, а вообще самый долгий срок директорства – у Людмилы Львовны Розановой, работавшей на этой хлопотной работе целых 20 лет. Она и поныне преподает в стенах родной школы. У Татьяны Григорьевны, кстати, дочь Настя учится в Волжской педагогической академии. В рамках реализации программы «Здоровье» школа, являясь экспериментальной площадкой, имеет спортивную направленность. И эта направленность вырисовывается год от года все явственнее, выражаясь в стабильных спортивных достижениях воспитанников. В 2006-07 учебном году в различных видах соревнований у горевцев – 23 призовых места, в 2007-08 году – 21 призовое место, в 2008-09 году – 22 призовых места. Наиболее ярко проявили себя при этом Андрей Шипунов, Настя Дубова и Настя Бугрова. Но главное, конечно, учебная деятельность. В минувшем году горевские школьники заняли на районных олимпиадах по различным видам предметов 9 призовых мест, а Аня Ахмеджанова по химии и Юля Рыбакова по биологии вошли в десятку лучших знатоков области. Стабильно и поступление выпускников средней школы в высшие учебные заведения. В 2008 году таковых было 8, в 2009 – 6, в 2010 – 5 (общее количество учащихся, надо понимать, при этом снижается). Так, нынче в высшие учебные заведения поступили Каленова Юля, Карасев Валерий, Смирнова Ксюша, Халезова Галя и Шахов Максим. С 1995 года в школе действует детское объединение «Интер Ком» (Интересная Компания), в котором в текущем году состоят 57 ребят, занимающихся интересными и полезными делами: помогают ветеранам, работают по благоустройству и озеленению территории, участвуют в исследовательских конкурсах, организуют свой досуг и многое другое. Трудно выделить в коллективе учителей лучших. Это среди учащихся их выделить куда легче: наполучал пятерок больше остальных, пробежал быстрей или прыгнул дальше – вот тебе и лучший. А в педагогической среде критерии выделения лучших весьма условны. Но возьму, однако, на себя смелость назвать имена хотя бы двоих из них. Первая, преподаватель физкультуры Надежда Александровна Широкова заслуживает высокую оценку уже потому, что соответствует самому высшему критерию оценки, утвердившемуся в учительской среде – единственная обладает высшей квалификационной категорией. В школе она уже считается ветераном, коль работает в ней с 1988 года. До этого поработала еще в Карпунихинской школе и тренером по лыжам в районной спортивной школе. Окончила сначала Лукояновское педагогическое училище, затем заочно Шуйский педагогический университет. Сестра-близнец Татьяна Александровна Уткина также педагог, работает в начальных классах в Уренской средней школе № 1. Надежда Александровна ведет несколько кружков: два баскетбольных и акробатику. Сама имеет первый спортивный разряд по лыжам и третий – по стрельбе, а еще золотой значок по комплексу ГТО. Успехи по баскетболу у учащихся школы под ее руководством в районных соревнованиях особенно значительны. Вторая, Светлана Ивановна Рыбакова, выделена мной потому, что именно ей, как историку, приходится вести свой предмет всех трудней. Учебники по истории, особенно в старших классах, меняются практически каждый год, оценка исторических событий – тоже, а различных конкурсов с исторической окраской – тьма тьмущая. А еще довольно трудно привить учащимся любовь к истории потому, что в ней как нигде много терминов, дат и определений для запоминания – в каждом классе до 500. А главный итог ее воспитательной деятельности известен – дочь Юлия – одна из самых успешных учениц за всю историю школы. Хорошее дело затеяли в школе – создание школьного краеведческого музея. Экспозиция предметов старины еще очень невелика, но, главное, начало положено, и ребята с интересом откликнулись на призыв о сборе экспонатов. Кому, кому, а уж селениям-то школьной Горевской округи пристало иметь такой музей, тем более что колхоз имени Горького гремит на всю область, и родителям учащихся давно надо было прописаться на стендах, посвященных истории славного сельхозпредприятия. Добрая весть облетела Горевскую школу накануне Нового года: учитель начальных классов Светлана Анатольевна Белякова стала победителем районного конкурса молодых педагогов «Дебют-2010». В Горевской школе немало и ребят, достойных, чтобы их узнали и оценили в селениях колхоза. К примеру, весьма состоялось имя Ахмеджановой Ани, учащейся выпускного, одиннадцатого класса. Оно сулит в будущем принести школе новую славу. В школе Аня легко «срывает аплодисменты», к примеру, по таким предметам как химия, физика, математика, русский язык, английский язык, литература, история, и в районе она главная угроза городским школьникам. Обладая повышенным интеллектом, Аня уже с детских лет определилась в выборе будущей профессии. Химия – ее любовь и страсть. Уренский химзавод – для нее самый интересный в районе объект. Пожелаем Ане исполнения ее мечтаний. Еще в Горевской школе мне были представлены восходящие звездочки – пятиклассник Женя Волгин и шестиклассница Ксюша Румянцева. Это поистине «солнечные дети» с радужным строем мыслей, с массой увлечений и интересов. Оба отличники, оба учатся в музыкальной школе по классу фортепьяно: Женя – в 5-м классе, Ксюша – в 4-м. У обоих любимый предмет – математика. И это прекрасно, когда гуманитарный интерес сочетается с влечением к точным наукам. И как недостает в селе филиала музыкальной школы, об открытии которой сейчас хлопочет правление колхоза. В общем, школа живет своей сложной, насыщенной жизнью, неотделимой от жизни колхозной. Колхоз бесплатно выделяет школе картофель, до недавнего времени, пока не были введены строгие критерии к реализации молока, и «белый продукт». Выделяет, в случае необходимости, и автобус, хотя у школы уже три года автобус имеется собственный. Овощи школа выращивает сама, и их хватает в школьной столовой до весны. Немало делается в школе и для обновления учебно- материальной базы. На сегодня имеется 14 компьютеров и мультимедийный проектор, в пяти классах обновлена мебель, 8 окон заменены пластиковыми. С помощью депутата Табачникова оборудована спортивная площадка. Пополняется спортивный инвентарь. В школьной библиотеке имеется 4 тысячи книг, в читателях числятся все учащиеся и 30 человек школьного персонала. Заведует школьной библиотекой Галина Владимировна Громова. А из школьной библиотеки мы плавно переместимся в библиотеку сельскую. В минувшем году в День народного единства Горевская сельская библиотека приняла участие в книжном фестивале «Читающее село». В празднично украшенном Доме культуры собрались любители книжного чтения, люди разных возрастов и разных профессий. Открыла фестиваль заведующая сельской библиотекой Светлана Петровна Каленова. Со словами приветствия выступил глава Горевской сельской администрации Владимир Евгеньевич Моисеев. Своими впечатлениями от прочитанных книг поделились многие взрослые читатели библиотеки, и, конечно, учащиеся местной школы. Самой читающей семьей села Горево была названа семья Каленовых – Людмилы Павловны и Сергея Павловича и их детей – Андрея и Алеши. Лидер чтения среди читателей библиотеки – юная Катя Виноградова. А Наташа Патурова не только читает и перечитывает свои любимые книги, но и рисует к ним рисунки. Ксюша Корешкова исполнила «Песенку мамонтенка», которой выразила свою любовь к чтению. Финансовую поддержку фестивалю оказали правление колхоза имени Горького и Горевская сельская администрация, выделив средства на покупку подарочных книг для участников фестиваля. Светлана Петровна человек увлеченный, заведующей библиотекой работает с 2004 года. Чтобы профессионально осуществлять свою деятельность, закончила заочно Нижегородский областной колледж культуры по специальности «библиотекарь». Увлекается сбором материалов по истории горевских селений. Результатом этого стало издание печатных работ о воинском и трудовом подвиге земляков «Судьбы, опаленные войной» и «Гордись, село, людьми такими». В эпоху упадка книжного чтения Светлана Петровна добивается, чтобы в Гореве этого сильно не ощущалось, и в числе самых активных читателей библиотеки называет механизаторов Николая Александровича Чистякова, Николая Александровича Корешкова и Александра Павловича Каленова, преподавателя школы Ирину Николаевну Ершову, семью Скородумовых Марину Владимировну и Алексея Геннадьевича, а среди юных читателей - одиннадцатиклассницу Олю Дубову, десятиклассниц Машу Смирнову и Настю Дубову, девятиклассницу Ксюшу Корешкову, пятиклассника Алешу Каленова и третьеклассницу Аню Виноградову. На сегодня в читателях библиотеки числится 4540 человек, из них 140 детей. В книжном фонде – 6 с половиной тысяч экземпляров. Выписывается несколько периодических изданий, в том числе, и на деньги, выделенные колхозом. Библиотека находится в одном здании с Домом культуры, так что вполне естественно было познакомиться и с заведующей ДК Ириной Николаевной Юзыпчук, чей муж, механизатор Олег Александрович на прекрасном счету у правления колхоза. Сама Ирина Николаевна в должности заведующей работает недавно, груз проблем, связанных с недостаточным финансированием отделом культуры и обедневшим техническим оснащением, не дает поставить работу данного учреждения на достаточный уровень. Тем не менее, танцевальная группа «Ивушка», которую ведет Ирина Николаевна, известна в районе. Показываются в Доме культуры и кинофильмы, организуются массовые мероприятия и вечера отдыха. Вкупе с заведующей библиотекой Светланой Петровной Каленовой они стремятся хоть как-то оживить жизнь односельчан в эти трудные времена. Рядом с Домом культуры находится медицинский пункт. Побываем и там. Встречают нас две милые дамы – Евгения Федоровна Сенють и Ольга Ювенальевна Дунаева. Первая работает в медпункте 18 лет, вторая – 23 года. Когда-то в одно время они учились в Ветлужском медицинском училище, и вот судьба свела их на работу под одной крышей. А крыша эта довольно старая. Каких только учреждений здесь до медпункта не перебывало: школьный интернат, ясли-сад, жилые квартиры. Но и в этих старых стенах сегодня довольно уютно. А хозяйки их пользуются у жителей горевской округи величайшим уважением за их безотказность в работе и высокую квалификацию. А пройдемся-ка мы и по горевским магазинам, тем паче, что в рыночные времена они стали самыми посещаемыми местами в селе. Уже не надо за продуктами ехать за тридевять земель, и товары необходимые тоже имеются в достатке. Старейший магазин тот, что у медпункта. Кажется, он стал тесноват при том обилии товаров, которое имеется. Раньше магазин занимал все здание, а сейчас почему-то только половину. «Командуют» товаром посменно Нина Петровна Халезова, работающая 5 лет, и Раиса Ивановна Желнова, работающая 3 года. Одна из покупательниц из Панфилова, присутствовавшая в магазине, показала большой палец: «Во, как работают!» Я и сам в том убедился, когда летом мы проезжали через Большое Горево с ребятами-скаутами, и те отоварились в данном магазине по полной программе. А о существовании еще одного магазина на задворках колхозной столовой я даже и не подозревал. Посетим и его. Вот уж чему не хватает торговых площадей, так это частному магазину! Наверное, он легко занял бы и все здание, если б была такая возможность. Но, как говорится, в тесноте да не в обиде. Горевцы сразу полюбили магазин «Ника», в котором работают Валентина Анатольевна Кудрявцева и Варвара Ивановна Лебедева. Хорошо, конечно, когда покупателям есть с чем в магазин ходить. Но по насыщенности магазинов товарами можно предположить, что есть с чем. А на площади перед столовой устраивается еще и открытая торговля, что для других колхозов района большая редкость. Ну, где мы еще не побывали? Ну, конечно же, на почте! Признаюсь, я распознал в заведующей Надежде Никитичне Виноградовой отличного работника прямо с порога. Клиенты ее хоть разорвать! За те десяток минут, пока я ожидал аудиенции с ней, десяток же человек обратились, кто с оплатой за телефон и бытовые услуги, кто за корреспонденцией, кто просто полистать печатные издания в количестве двух десятков выложенные на барьере. Работает Надежда Никитична в этой должности восемь лет и – ни одной серьезной жалобы! Еще я был очень приятно удивлен внутренним интерьером неказистого снаружи здания почты. Зданию-то, как и соседнему сельской администрации, поди, под сотню лет. В былое время в нем размещалась сельская библиотека и медицинский пункт. А внутри сегодня – век двадцать первый. А вот и секрет того на табличке на стене: «Узел связи реконструирован по инициативе и под контролем депутата Госдумы Александра Хинштейна». Спасибо Александру Евсеевичу. Собирался я нанести визит к мужу Нины Никитичны Николаю Павловичу как к «укротителю» новой колхозной техники, да оказалось, он временно не работает. Надеюсь сделать это, когда Николай Павлович обретет «былую форму». Но вот и финал моего путешествия по социально-значимым объектам села Большое Горево. Начал я его, как вы помните, с посещения самых старых жителей его, а теперь навестим самых молоденьких. Здание детского сада «Солнышко» на 50 мест было построено в 1977 году. Тогда оно едва-едва вместило детей всех желающих мамаш, а потом и вовсе на прием в него выросла большая очередь. Сегодня очереди нет, и даже появились вакантные места, которые заняли (уму непостижимо!) малыши родителей из Уреня! Ежедневно трое из них доставляют своих чад в этот теплый, уютный дом детства. Заведующими в нем работали поначалу Анна Павловна Дубова, Раиса Петровна Карасева. И вот уже много лет возглавляет Горевский детский сад Галина Александровна Потехина. Под ее руководством – 13 работников, в том числе два воспитателя со специальным педагогическим образованием. Более 20 лет работает воспитателем Софья Ивановна Смирнова. Плата за содержание детей весьма умеренная – 570 рублей в месяц. И, самое отрадное, численность детей детсадовского возраста в Гореве возрастает. И это, пожалуй, главный итог деятельности колхоза имени Горького. Стало быть, работники его намерены жить и работать в нем, и рожать детей, и удивлять район и область своими достижениями. Стало быть, горьковцы твердо уверены в завтрашнем дне. А что завтра, что завтра? Тридцать пять лет назад свой большой очерк о набирающем силу колхозе имени Горького я завершил такими словами: «Недавно у доярки колхоза Тамары Анатольевны Патуровой в семье произошло радостное событие – родился мальчик. Сейчас он самый молодой житель села Большое Горево. Подрастет малыш, научится говорить, и тогда мать расскажет ему, как колхоз обретал свою вторую жизнь, как росли люди. Расти, малыш! Тебе делать дальнейшую историю». Сегодня я хочу завершить свое повествование словами похожими: «Недавно у колхозного агронома Екатерины Геннадьевны Толстобровой родился мальчик. Сейчас он самый молодой житель села Большое Горево. Подрастет малыш, научится говорить, и тогда мать расскажет ему, как колхоз обрел свою вторую жизнь, как выросли его люди. Расти, малыш! Тебе творить дальнейшую историю. И обязательно расскажи о том, как сорок лет жизни и работы председателем в нем отдал изумительный человек Борис Иванович Рыбаков. А еще поведай потомкам о супруге его, Таисии Константиновне, самом выдающемся человеке в 80-летней истории колхоза имени Горького!». И в завершение повествования – буквально последняя новость: перед самым Новым 2011 годом председатель колхоза имени Горького Борис Иванович Рыбаков по опросу читателей районной газеты в очередной раз признан Человеком года. С чем мы его от всей души и поздравляем!
Владимир Киселев: ПОСЕЛКОВАЯ ПРОЗА Рассказ В поселок Победный – центральную усадьбу колхоза «Прогресс» - с телевидения приехали. Снимать документальный фильм о переселенцах с окрестных деревень, новую жизнь в новых типовых домах пропагандировать. Председатель колхоза Борис Иванович Дыбов, можно сказать, соавтором фильма стал: тщательно и добросовестно составил список переселенцев – кандидатов для съемок, отобрал самых порядочных, самых заслуженных. Тракторист шестого разряда Серафим Прокофьевич Утин тоже попал в кандидаты, но председателю вдруг возьми и заяви: «Живу в новом дому без году неделю, не обудобился еще как следует, и нечего меня сымать, народ смешить». - Не скромничай, Серафим Прокофьев,- улыбнулся в ответ председатель и смахнул с плеча переселенца пылинку (это способ был такой у председателя успокаивать нервы у собеседника),- расскажешь об удобствах, все как есть, и делов-то… Подступил день съемок. Утин (чудак-человек) утречком тихонько прокрался через усад к ульям, привезенным со старого места жительства. Бился, бился, чтобы пчелы ему лицо нажалили,- пустая затея: признали, не трогают своего. За этим занятием его, на беду, жена застала. Отругала мужика почем зря, одела в новый костюм, галстук ему завязала… Перед обедом к Утину явились телевизионщики, лампочек навключали, аж жарко стало, хозяина к столу с самоваром усадили. - Отступились бы вы от меня, товарищи, а?- взмолился было Утин, не очень-то надеясь на понимание.- В животе у меня урчит. Телевизионщики лишь посмеялись. Делать нечего, посадил Утин на колено дочку Светланку, сына-десятиклассника Славку – по левую руку, жену – по правую, деловой вид лицу придал. Допрашивайте, мол, шут с вами. - Мы сегодня, уважаемые зрители,- начала интервью гладко причесанная девица,- находимся в семье передового механизатора, кавалера орденов Трудового Красного Знамени, Трудовой Славы двух степеней и ряда медалей Серафима Прокофьевича Утина. Приятно после трудового дня побыть в кругу родной семьи, поделиться радостями и заботами с женой и детьми… Утин едва не улыбнулся не к месту, подумав: «Как же, рабочий день! Отгул предоставили перед кином, это в самый-то разгар жатвы!» - Не правда ли, Серафим Прокофьевич,- обратилась к нему телекорреспондентка,- хороший современный дом взамен старого, лишенного элементарных удобств, предоставил вам колхоз? - Хороший,- без энтузиазма согласился Утин. - Я вижу, и мебель у вас самая современная. - Современная,- тем же тоном ответил Утин,- это уже моя. Телекорреспондентка слегка растерялась и повернула разговор в несколько иное русло: - Вот расскажите, Серафим Прокофьевич, как удобства облегчили вашу жизнь? Председатель за спинами телевизионщиков усиленно заприседал бровями: отвечай, мол, как тебя учили. - Дорога сократилась на работу – раз,- загнул Утин мизинец на правой руке и смутился, вспомнив об отсутствии на ней пальца указательного. Утин всю жизнь стеснялся своей четырехпалой правой руки, особенно переживал, когда приходилось здороваться с незнакомыми людьми: а ну как заподозрят Утина в уклонении от воинской службы или, чего доброго, в дезертирстве?.. Каждому ведь не объяснишь, что палец отгнил оттого, что в нем застрял ржавый конец проволоки от троса. В сорок шестом, аккурат за год до того, как Утину в армию идти. Палец гнил, гнил, а в больницу Утин все никак не угадывал – так же вот в жатву дело было. - Так, значит, раз,- повторил Утин, подавив смущение, и загнул мизинец уже левой руки. На ней указательный палец был ничего, разве что ноготь попорчен,- на учебу Светлане и Вячеславу ближе ходить – два,- загнул следующий,- в магазин супруге полдня убивать не надо – три, следовательно… И взглянул на председателя Дыбова: достаточно ли, мол? - А типично жизненные удобства,- поспешно спросила телекорреспондентка,- газ, ванна, подсобные помещения? - А как же! Имеются и типические, всякие имеются,- согласился Утин,- газ есть, спасибо правительству, ванна тоже есть, только мы в бане моемся. Хлевушок маловат, правда, но тоже есть… - Четыре комнаты,- встряла жена в разговор, недовольная поведением мужа перед взорами миллионов телезрителей, оператор обрадовано повернул камеру на нее,- четыре комнаты, по одной на члена семьи. Отличные комнаты… Подвал отличный. Все хорошо, и председатель у нас тоже отличный,- зарделась она. Утин строго посмотрел на жену. - А что скажут младшие члены семьи?- протянула микрофон Светке корреспондентка. - Комфортабельный коттедж!- выдала десятилетняя Светка. Все засмеялись. Утин даже ерзнул несолидно от удивления. Корреспондентка, ободренная разрядкой, спешила подвести черту: - Словом, все всем довольны… - Да как сказать..,- решил высказаться, наконец, Утин,- все хорошо, да душа… - Довольны, довольны,- перебив мужа, затараторила жена,- мы и не мечтали о таком. Живем сейчас как на курорте. И магазины рядышком, обновки всякие купить можно, мясо… Утин отвернулся от равнодушного ока телекамеры. - Пережиток мелкобуржуазной психологии в тебе играет, батя,- выговаривал вечером отцу Славка.- И нечего старое жалеть. Тем более, что все твое при тебе же и осталось… Отец молчал долго-долго, пока, наконец, ответил, не сыну даже, а себе: - Не обвыкну я здесь… Матери, вон, легче – не в деревне родилась… - Хуторянин ты, батя, вот и все,- решил не затевать бесплодный спор-разговор Славка,- и телевидение вдобавок подводишь. - А я им не навязывался,- обиделся отец.- И ты, в общем-то, хреновину, Славка, не городи! Умничать – умничай, да не забывай, кто тебе сопли утирал. - Тоска с тобой, батя, гаси свет!- сказал сын и бухнулся на диван, отвернулся к стенке. Серафим Утин вздохнул, слегка пожалел, что не дослушал сына, и пошел спать. Засыпал он на новом месте долго и с морокой, и потому вечернее время суток для него было самым мучительным. Душу Утина перед сном томил один неразрешимый вопрос: почему, почему ему, мужику ко всему привычному, тоскливо и неудобно жить на новом месте? «Каких еще тебе медов, Серафим Прокофьевич?- не отпускала и сегодня привычная дума, еще и Славка своими укорами ее отяготил.- Далась тебе Рябиновка с заколоченными домами. Все, вон, гляди, деревнешку, кроме бабки Шуры, покинули и шибко не жалеют, а ты давай сиропы на жмыхе настаивать! Чем тебе Победный не хорошо? Живешь, можно сказать, как прынц во дворце, пальца о палец не ударил, чтобы его построить. Живи и радуйся, следовательно, и не имей забот ни о дровах, ни о воде. Так-то оно так, да что-то не так… Эх, гостиница!» Повертевшись, повздыхав, надоев жене, Утин встал и пошел на кухню слушать радиоприемник. Жизнь Утина на новом месте, где забот о доме сильно убавилось, стала насквозь пустой. Разный человек заполняет эту пустоту по-разному: обретением новых знаний, выпивкой или другой какой суетой. Утин был мужик непьющий и несуетливый, он заделался, по выражению Славки, радиоманом. Утин не спеша закурил, включил радиоприемник и, прижавшись к нему ухом, принялся вышаривать по шипящему эфиру ночные голоса редких станций. Зарубежных речей Утин не понимал, дальневосточные и сибирские станции его тоже не устраивали, ему важно было узнать какую-нибудь новость всесоюзного, а то, гляди, и мирового масштаба, а узнав, поведать ее утром в гараже. В случае какой шибко важной новости и жену разбудить, Славку, к дружку Строганову сбегать. Но нужной новости услышать не удавалось. Утина это все сильнее угнетало, пустота все более давила на него, тоска все более сосала душу. А привычка осталась: засиживался у приемника иной раз до глубокой ночи. Хотелось, так хотелось что-то нужное услышать! Лишь на работе, в усталости, забывалась тоска. Утин был трудолюб и поэтому имел у колхозного начальства и рядовых колхозников репутацию, выше которой для крестьянина трудно найти – безотказный работник. Вдобавок Утин обладал энциклопедическими познаниями в области техники. Инвентаризация склада деталей и запчастей, например, без него почти безнадежно затруднялась. Привлеченные к ней шоферы, трактористы, слесари частенько заходили в тупик при определении названия той или иной детали. Тракторист шестого разряда Серафим Утин здесь был незаменим. - Люнет,- не задумываясь, выдавал Утин название приспособления к металлорежущему станку и научно-популярно разъяснял:- Служит добавочной опорой для обрабатываемых длинных нежестких заготовок. - Гак,- называл Утин стальной кованый крюк и добавлял:- Для подъема грузов. И заслуживал тем одобрительные усмешки окружающих. - Министерского ума человек,- не без гордости отзывался о нем председатель Дыбов. И вместе с тем ругал Утина за консерватизм и узколобость в решении государственной проблемы концентрации производства, пока тот торчал в своей Рябиновке, не желая переезжать на центральную усадьбу в Победный. - Удивляюсь я на тебя, Серафим,- раздраженно говорил Дыбов,- мы тебе исключительно все условия предлагаем: дом на четыре комнаты, «Кировец» вместо «Беларуси», «Жигули» без затруднения приобретешь. Ну? Чего упираешься? Живешь в своей Рябиновке весной и осенью как на острове, тракторишко мучаешь, жену по колено в грязи в магазин гоняешь, сына с дочкой – в школу за семь верст! Правильно это? - Нет, не правильно, Борис Иванович,- соглашался Утин. - Да какого ж ты… - Не знаю, Борис Иванович. На том и расходились. Понимал ведь, все понимал Утин: безголово в Рябиновку из Победного дорогу тянуть, когда каждый километр ее, самое маленькое, в пятьдесят тысяч рублей встанет. Да и кому ходить-то по ней? Серафиму Утину с семьей да бабке Шуре? Понимал, но на центральную усадьбу не переезжал. Прикидывал… А пока он прикидывал, деревня, восемь семей, потихоньку на центральную усадьбу и перебралась. Фактом переселения председатель Дыбов очень гордился. На каждом собрании заявлял: - Вот, граждане, положили-таки мы начало прозе поселковой, конец прозе деревенской. Ничего, ничего, русского раскачать тяжело – остановить трудно. Все будем жить в Победном, все! И все равно Утин не спешил переезжать. Назло Дубову крышу шифером перекрыл, забор новый поставил. Но, когда, ругаясь и скандаля с упирающейся супругой, все же переехал в Победный сосед и приятель Строганов, Утин сдался. Перебрался до пахоты и он, пока снег да дорога. Жена с детьми были довольны: хватит, намаялись, в Победном тут же все тебе под рукой. И народу поболе, и жизнь веселее. Собралась жена к Строгановым в гости, надела кофту новую, венгерскую, да как прошла по главной улице в шубейке нараспашку – н-ну! Весной и летом переселенцу Утину тосковать особо было некогда. Все в трудах. Осенью вот, в дожди, времени пустого много появилось. От работы не устанешь так, как от безделья. И что за тоска непонятная, в полста-то с лишком лет? В один из тоскливых дней пригласили Утина в школу, на час профориентации, в десятый класс, где обучался его сын Славка. Учительница заранее предупредила, чтоб Утин вспомнил какой-нибудь случай из хлеборобской практики, чтоб у детей «чувства вызвать». Нынче-де на ум школьника давить бесполезно, на психику надо. Надо так надо… - Ну, в войну это было, в сорок третьем, ребятишки,- начал выступать по сигналу Утин,- я тогда сравнительно мужиком уже был, почти как вам вот, пятнадцать годов стукнуло. Батя мой без перекура, можно сказать, с Финской да на Отечественную потопал. Я, следовательно, в семье за начального мужика, по старшинству. Ладно… Куда бригадир, бывало, пошлет, туда и лечу. А приходилось часто по приказу в эмтээс бегать, трактор-колесник клянчить. Обыкновенно дядю Ваню нам с ЧТЗ выделяли. Еду с ним в деревню, стало быть, гордый – дух спирает. И на устройства всякий раз зырк да зырк, когда какой рычаг пользуют. Дядя Ваня, однако, мне и дотрагиваться-то до них не велел. Утин оглядел аудиторию. Слушают. Заговорил смелее, стал жестикулировать. - Ага. Едем единова таким манером, зимой. Накануне оттепель, а сегодня, следовательно, стужа завернула. Дорога – каток, сороке на ногах не устоять, а в одном месте через речку мосточек был, плохонький такой, невысокий мостишко, дядя Ваня всегда побаивался через него ездить. А этим днем и вовсе: накат крутой, того и гляди на сторону занесет. И надо же, видно было, случиться беде. Не рассчитал дядя Ваня… Я-то спрыгнуть успел, а он как уцепился за рулишко – и с трактором, следовательно, с моста! Ладно, речушка до дна промерзла. Да и трактор на ноги встал и, что чудно, работать не отступился! Я, значит, спускаюсь вниз к дяде Ване, а он на сиденье согнулся, только хрипит и кровь отплевывает: зашибся сильно. Беги, машет, в деревню, парень, зови с санями. А я ему: «Ничего, дядя Ваня, трактор, слышь, не заглох, я сумею». Тот молчит, все равно уж как спасение искать, лишь бы живу быть. Ну, думаю, Симка, твой час… Десятый класс прилежно слушал. Учительница писала в блокнотике. - Вцепился я в руль и уж благодаря какому богу выкарабкался, не помню, да страх-то всему научит. На дядю Ваню поглядываю – жив ли еще? Добрались, однако, чудом каким-то до деревни. Отходили тракториста. Лебедева-то, Ивана Степановича, знаете? Шибко меня после этого благодарили, а еще выписали премию сто рублей, это по старому курсу. Мне и страшно, следовательно, такие деньги получать, за что, думаю? Перед людьми неловко. Да вот умора, денег в кассе не оказалось. Я обрадовался: ну, дескать, лучше так-то. Ан нет, приказывает председатель калошами выдать… Да были бы они, калоши-то! Я вовсе успокоился. Через день, однако, опять: «Получай, Сима, овсом», Плюнул я, пошел овес получать. Э-э, куда там, на посевную все по зернышку рассчитано. Умора и есть. Осталась премия нереализованной, оно и лучше так-то… Ведь всем несладко было, а почто горькую настойку сластить? Утин закончил выступать. Десятый класс зашевелился, но молчал. Встала учительница: - Спасибо вам, Серафим Прокофьевич, что рассказали именно о подростке, все было интересно. Но очень бы хотелось, чтобы в следующий раз вы связали все с современностью, с нашими проблемами. И о том вспомнили, за что ордена и медали получили… - Так за труд…- вдруг растерялся и обиделся Утин. - Да. Но все же. Сегодняшний день колхоза прежде всего ребят интересует. Не правда ли, ребята? Тишина. Утин тоже промолчал, а как хотелось сейчас ввернуть кое-что… насчет современности. - К сожалению,- взглянув на часики, объявила учительница,- время часа профориентации подошло к концу. Надеемся, Серафим Прокофьевич, увидеть вас еще не однажды в нашей школе, а то что-то позабывать о нас стал колхоз. «Ка-ак же, разбежался, бегу и падаю,- злился по дороге домой Утин,- выдумали час потехи. Арлекин я им. Делать мне больше нечего. Тьфу!» - Система, однако!- вечером решил он выговориться перед Славкой.- Завели моду – горожанкам деревенских учить! Чего ее сюда, силком, что ли, направили! Учителку-то вашу… - Не-е, батя, добровольно приехала,- уплетая суп, ответил Славка,- она молодец. Она в литературе, знаешь, как соображает? А в музыке? Ты проснись, поселковые мы, не деревенские уже! - Во-во! Литература, музыка,- махал руками Утин,- только и знает. И ты, Славка, испорченный учителками этими да интернатом еще,- с недовольным презрением добавил:- Фрукт поселковый… - Чего ж ты, батя, меня в интернате держал? Переезжать сюда надо было,- запутывал отца Славка. - Вот и учат вас всякие тру-уд любить, землю,- ехидно протянул отец, будто не услышав Славкино замечание,- да какие-то с крашеными ногтями… Нет бы в землю носом ткнуть, чтоб узнали, чем пахнет… Вон, гляди, Строганов Мишка, одноклассник бывший твой, не поддался учителкам вашим, нюхает земельку-то, нюхает. Не парту, а сиденье на тракторе задом протирает. В отца пошел, не то что ты… - Ну, уж если на то пошло,- напрашивался на скандал Славка,- ты на своем «Кировце» чувствуешь, как она пахнет, земелька твоя? Устарел ты, батя, с твоими запахами и примерами. Отец поднялся и тихо, с шипом сказал: - Плохой ты мне памятник, Славка, никудышный…- и еще, помолчав:- Зря, видно тебя в честь тестя покойного назвал. Эдуардой какой-нибудь назвать надо было. Дура ты, Славка, дура с полированным задом. Ну и топай в свой город… «Резковато получилось,- пожалел было Утин,- э-э, да ладно, пусть все как есть»,- подумал вслед за этим и пошел слушать радиоприемник.
Владимир Киселев: Через два дня Утин нашел, чем ему заняться. Построит-ка он на усаде домушечку, для столярничанья. Печку железную в домушечке сварганит, так что зимой здесь можно будет пилить-строгать… Очень захватила задумка Утина, на работе едва конца дня дождался. Вечером при фонаре принялся ямы для столбушек копать. Славка поехидничал: «Чего это ты, батя, столярничать в ней собираешься? Мебели, что ли, в доме не хватает, или крылец валится?» Утин прогнал Славку к телевизору. «Что у тебя сегодня, в руках-то блохи плодятся, что ли?- неожиданно удивился себе Утин, едва начав работать топором.- Ровно и не плотницкой ты сын, Серафим Прокофьев. А не подзакис ли ты, братец, малость в удобствах?» Топор в дерево шел со звоном, без смака, как тому должно быть у путного плотника, и звон этот неприятно резал Серафимов слух. А еще он никак не мог взять в толк, возможно ли в полгода докатиться до такого срама: топор звенит! Скоро, однако, Утину удалось добиться смака, и заруб пошел по бревну не рваной линией, а все-таки на душе было неприятно. В следующий вечер заглянул к Утину Строганов, подивился трудам, посоветовал сооружение канавкой окопать, воду отвести, чтоб пол не прел. - Ну, как оно, ничего-то?- поинтересовался у Строганова Утин: в гостях здесь друг у друга еще ни разу не бывали, по душам не толковали. - А живу,- похвастался Строганов,- фиг ли здеся не жить! Живу… - И Рябиновку не вспоминаешь?- спросил Утин, старательно отесывая столбушку. - Некого, Прокофьич, вспоминать, ты че… Все сюда перебрались. Однако, понимаешь, о соседстве нашем с тобой тоскую… - Да-а,- согласился Утин,- без старого соседства беда, непривычно. А я Рябиновку заспать не могу. Не могу, Строганыч… А липу-то на прогоне возле Потехиных, Прокофьич, спилили, слышь! - Да брось! - Точно, нашлись баловники в лесничестве. - Нелюди… Триста лет для их росла,- расстроился Утин,- меня за кусок коры от нее на кораблик батько отпорол – всю жизнь не забудется, а эти… - А меня, помнишь, за то, что я на ней с Зойкой Потехиной целовался… Помнишь, Прокофьич? - Ну,- ответил Утин,- жалко дерево. - И тополя за Лександром Васильичем порубили,- добавил всеведущий Строганов. - Вот уж это…- задохнулся от гнева Утин,- бандитизм это! В войну их никто пальцем не тронул, хоть зубами стучали от холода… Давай, Строганов, в районку напишем? - Не пропечатают,- уверенно ответил дружок,- забыл, корреспонденты какой хай против Рябиновки затеяли, сселяться торопили? - Не пропечатают,- согласился Утин. -Ну, ладно тогда, до завтра,- начал прощаться дружок,- заглядывай в гости-то, чего вот не заглядываешь? Заглядывай. Грибков солененьких поедим… С водочкой. Из Рябиновского леска грибочки, слышь… Ушел Строганов, а Утина вдруг такая тоска забрала, такая тоска! Как примется он столбушку пополам рубить! Зачем, почто - не знает. А щепки белые летят… На третий день строительства к Утину нагрянул председатель сельсовета. В шляпе, злой. - Ты чего это, Серафим Прокофьевич, такой-растакой! Советских порядков не знаешь! А еще по телевизору выступал. Ты по какому праву строительство затеял, экстерьер микрорайона портишь? Ты чего самовольничаешь! И понес, и понес. Серафим лишь топорик из руки в руку перекидывает. - Столбы выдернуть, ямы засыпать, забор на место поставить, щепу прибрать, местность выровнять,- выдавал одно за другим приказания председатель,- в любом ином случае архитектора вызову, а тот шуточек не любит. Понял, Серафим? Чего ж не понять? Понял, плюнул Утин, воткнул топорик в столбушку и пошел домой. «Дожили!- клокотало в душе.- Ничего и не переудобствуй теперь. Архите-е-ктора вызову. Тьфу! Его с указкой да еще амбала с веревкой, пусть руки свяжет. Только это и осталось. Да, однако, я вам так просто не дамся, граждане поселковые, не дамся…» А на другой день трезвенник Утин взял и… запил. И на работу не вышел. Ба! Это передовой-то механизатор Серафим Прокофьевич Утин! - А вот так вот!- резанул передовой механизатор, почти кинозвезда, навестившему бригадиру тракторной бригады,- вы - так, а я – так… Бригадир только руками развел и пошел к председателю. - Скоро и за мужика перестанут держать,- угрюмо думал Утин, направляясь к приятелю своему Строганову.- Не хозяин я теперь, оказывается, на своем подворье не властный. Все за меня придумали: где жить, где пахать да сеять, когда убирать… То тебя в дружинники, то в добровольные пожарные, то в книголюбы – на все случаи образец даден… Эх, Серафим Утин, так и будешь теперь по частям проживать… - Да ты что, Прокофьич, ведь лен на полях,- удивилась жена Строганова Катерина. Уж кто-кто на работу мог не выйти, но Утин?! Вечером к Утину заявился сам председатель: - Да ты что? Да я! Да мы!.. Премии лишу, отпуска, в Гагры не поедешь!- заругался Дыбов. Глухо. Стенка. Ах, Утин, Утин! Да что это с ним? - Поле, ах ты, полюшко русское-да,- плел наобум, сидя в пустой избе, пьяный в драбадан Утин.- Светит луна али снег упадет. Русское полюшко, полюшко русское, Я разъединственный твой колосок… Жена кружить около мужика устала. Дернет Серафима за жидкий волос: - Че вот! Не стыдно башкой-то седой? Ах ты, батюшки-кормилецы! Да че это будет-то? Симка, дурак лешов!.. А Симка только рукой отмахивается - Э-э, не тронь, матка. У меня и так вон два волоса в три ряда… Славка к отцу даже и не подходит. Толку! Наорет как на собаку. Поле, ах да полько ты ру-усское,- скулил Серафим Утин. Выворачивала его тоска наизнанку. Опротивело все Утину: стены эти красивые опротивели, забор ровнехонький опротивел, жужжание электросчетчика опротивело. Все. Четыре дня прошло. Пьет Утин. Утро пятого дня настает. Вроде как просветление наступает, вроде как уставать с непривычки подолгу пить начал Утин. Песни петь перестал, лежит на диване, отрезвления дожидается. Не вытерпел, сорвался к Строганову. - О-о!- радостными возгласами встретил его бывший сосед.- Кому не пропасть! Надумал-таки! Притащил банку волнушек, бухнул в нее пол-литра сметаны, достал из погреба холодной, как лед, водки. Грей душу, друг Прокофьич! - Во!- поддел Строганов Утину на вилку грибов.- За вторым муравейником наломал. - Там всегда волнухи были,- ответил повеселевший гость,- я тож нынче собираюсь в Рябиновку за опенком сходить, к третьему муравейнику. - Вместе пойдем,- поддержал Строганов,- бабку Шуру проведаем, одна ведь. Посолил Строганов воспоминанием о соседке рану в утинской душе. Погрустнел дружок, принялся песни петь, привычка у него такая: в радости и горе – петь: Напелись мужики до слез, потом о детях заговорили. Строганов Мишку своего нахваливал, Утин Славку своего наругивал. И от зависти к Строганову опять тоскливо Утину стало, и начал он думать, как бы до дома, хозяина не обидев, собраться. Да тут за Утиным и Светланка примчалась от матери посыльной: - Пойдем, папка, пойдем, мамка мораль читать будет! Домой Утин справлялся по ломаной линии. «И то хорошо,- хмельно размышлял он по дороге,- грязь-грязь, а по асфальту хорошо топать, не ровня Рябиновке. Однако ж, с другой стороны, в Рябиновке до Строганова – через забор перелезть…» В калитке его встретила почтальонша. - Открыточка вам, Серафим Прокофьевич. От бабки Шуры, видать. Смешная какая-то окрыточка-то. Пляши давай! - Ну, дай!- выхватил Утин из рук почтальонши открытку. Пьяный, пьяный, а различил: на открытке «С днем рождения» нарисовано с цветочками и завиточками. Пошел Утин в избу открытку читать. - Ну и намаракала бабка, не поймешь, где хвост, где голова,- буркнул, подсаживаясь к настольной лампе. «Здорово Серафим Прокофьич». - Здорово,- поздоровался Утин. «Приезжай, милко, коронять меня». - Ко-ро-нять,- повторил по слогам,- ко-ро… Эй, Светка, а ну, подь сюда. Читай-ка! - «Здорово, Серафим Прокофьич,- прочитала Светка,- приезжай, милко, коронять меня. Ден через три, бог даст, отмаюсь. Приезжай, милко. Простыла одинова. Хвораю насовсем». - Все, что ли?- оторопело спросил Утин. - Все,- ничего не поняв, ответила Светка. Утин сунул открытку в карман и отвердевшей вдруг походкой направился к двери. «Не задумай умереть, не задумай умереть без меня, бабуля,- бежал в гараж и думал об одном,- не умирай без меня». Сильно он любил и уважал бабку Шуру, привык к ней за жизнь, как к матери. Иногда даже, дивясь себе, задумывался: кого же он больше любил - мать родную или бабку Шуру? Попутно возникал и другой вопрос: а которую из них любил его отец, Прокофий Утин? Симке открылись отцовские сердечные дела в начале войны. Тогда бабка Шура была совсем еще не бабкой, а красивой тридцатилетней женщиной Александрой, независимо ведущей свое большое хозяйство и не подпускавшей к себе никого из мужиков, ни местных, ни залетных. Шел третий месяц войны, и в Рябиновку пришли похоронки уже на двоих: на холостого парня и на женатого. Тогда и забеспокоились девки, которые были на выданье, заскандалили, собираясь по вечерам под Потехинской липой. Тогда и услышал Симка, как набросились девки ни за что ни про что на Александру с упреками: не целься-де на наших парней, старая дева, раз своих проворонила. Вовремя надо было Прокофия Утина огудывать, а не ждать, пока его из-под носу девка из чужой деревни уведет. И стало ясно все после услышанного Симке: и виноватые отцовские взгляды на Александру, и недобрые материны. Наверное, с той поры и возникло в Симкином сердце чувство мальчишеской любви-жалости к Александре. В сорок четвертом они, Александра и Симкина мать, вместе хоронили Прокофия Утина, погубленного войной. Делить им было нечего. Смерть Прокофия слелала их почти родными людьми. Мать умерла в шестьдесят первом, Александра замуж так и не вышла. Уж и просил ее Серафим, и умолял переселиться вместе с ними в Победный: вместо матери, дескать, будешь… Нет, не переехала. - Благодарствую за приглашение, Серафим Прокофьев, не пристала мне эта канитель. Здесь родилась, здесь и помру. Вот и дождалась бабка Шура своего конца на этом свете. Что-то кричали в гараже Утину механик, бригадир тракторной бригады, помельтешил перед глазами Мишка Строганов, Утин ничего, никого не слышал. Вывел свою махину, не отцепив даже плуга, и – на Рябиновку. Без жалости гнал Утин железного зверя по заплывшей грязью дороге. Старый бы «белорус» пожалел, факт. Тот человечней и по масштабу и по норову. А эта «дура» - окрещенный так Утиным «Кировец» - жалости не стоит. С полчаса гнал он до Рябиновки, не более. Вот уже и кладбище. Здесь, у самых его ворот, упал и умер возвращавшийся с фронта без ноги отец… Сердце радости не выдержало, а оставалось до дома полкилометра. А вон уже и крыши видны, черные, сырые стволы тополей. Ни антенны, ни дымка над крышами. Нет более Потехинской липы, не видно тополей за Александром Васильевичем. Умерла Рябиновка. Дом бабки Шуры. Утин заглушил двигатель, спрыгнул на землю. К двери – почти бегом. И вдруг – замок на двери. Оглянулся, глянул под ноги – зеленые еловые ветки лежат от крылечка к дороге… Опоздал. Утин присел на лавку. «Почему опоздал?» Достал из кармана открытку, повертел в руках. О-от! Мать их так! Неделю назад писана открытка! А он получил ее лишь сегодня… Дурно Утину, стыдно. Этого он никогда себе не простит. Не он ли клялся бабке Шуре, что будет навещать ее каждый месяц, что присмотрит в Победном за беспутным бабки Шуриным братом Василком, не накопившим к сорока годам ни ума, ни денег, что в случае чего и скотину к рукам приберет. И вот он, случай, а кто беспутней-то оказался? Василко, видно, и схоронил бабку Шуру – больше некому. Ну, что скажешь, куда пойдешь, Серафим Прокофьевич? Раздумываешь еще? На могилки топай, дурень! Не сумел вовремя-то, так хоть сейчас последний поклон бабке Шуре отдай. Только было встал Утин, услышал сопение за спиной. Обернулся. Ну и чудовище! С закрученными, ребристыми, будто шоферская баранка, рогами, вонючее, со свисающей до земли шерстью, склеенной грязью и навозом в гирлянды и комки, и с длинной седой бородой – бабки Шуры козел Митька. Утин сразу и не узнал его – до того Митька опустился. А каким был козел лет пятнадцать назад! Расчесанный ловкими бабки Шуриными руками, гордый и влюбленный во всех рябиновских коз… - Что, старик,- сказа ему Утин,- два козла мы с тобой остались? Митька равнодушно выслушал Утина и пошел прочь, опустив голову. Утин не беспокоился за его судьбу. Взбалмошный Митька мог прокормить себя и летом, и зимой, ведя полудикий образ жизни, а Митькины рога внушали уважение зверью из ближайшего леса, где козел часто кормился. Утин пошел к бабке Шуре. Угрюмый шум кладбищенских елей и вид знакомых могил вконец расстроили Серафима Утина. Он шагал, высоко поднимая ноги, боясь наступить на чью-нибудь запущенную могилу. Свежая могила последней жительницы Рябиновки видна издалека, ни венка, ни цветов на желтом могильном песке, лишь крест деревянный белеет. Утин проскрипел зубами и бросился в поле, отыскал несколько поздних блеклых васильков… Вернулся через час Утин в деревню, завел, рванул «Кировец» с места. Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя,- заорал Утин, стараясь перекрыть рычание трактора,- Золотою казной я осыплю тебя… Стрелка спидометра забилась куда-то в правый угол, а Утин выжимал из железного зверя все. Рябиновка не видывала еще такого буйства на своей улице и не увидит уже… Гнал Утин что есть мочи «Кировец», не разбирая дороги, опомнился лишь за деревней, в поле. Заглушил мотор, сбегал, проверил лемеха у плуга, прикинул, сколько еще до темноты осталось. Часа полтора, время немаленькое. - Начнем, Сима,- объявил сам себе и полез в кабину. Бедну саклю твою разукрашу кругом, Стены в ней обобью я персидским ковром,- загорланил опять. Загудела земля под сорокасильным зверем. Вгрызся зверь восемью блестящими клыками в тихую, покорную землю. Точно, ума лишился мужик. Чего делает-то! Зачем он огороды хочет пахать? Эй, Серафим Прокофьевич, зачем технику собираешься мучить, нервы себе зачем рвать? - А чтоб для порядка,- отвечал в диалоге с невидимым собеседником Утин,- порядок во всем должен быть, без порядка ничего на этом свете не удержится. Стоит дом, должен он быть на жилье похож… И около него все по-человечески должно быть. Береги, князь…- оборвалась вдруг песня. Утин подавился словами и вперил удивленный взгляд в приближающееся на его пути препятствие. Что такое? Чужой трактор. Кто посмел, кто разрешил? Опять эти мухоморы из лесничества? Трактор шел по усадам с другой стороны деревни прямехонько в лоб «Кировцу». - Э-э,- злорадно сказал Утин,- вы со мной эти штучки бросьте. Не суйте рот в чужой огород! Чужой трактор шел нахально и натужно, отхаркивая темный дымок из трубы, когда плуг его подцеплял жердь от парника или заезжал на дорожку, протоптанную от двора к бане. Утин даже растерялся от такого нахальства, ненадолго, однако: двинул «Кировец» навстречу. «Ах, сволочь ты такая,- кипело в душе,- я покажу, как самоуправничать, я тебе разобью железную морду-то». Чужак словно не видел «Кировца», нагло шел уже по огороду бабки Шуры. Козел Митька, снеся рогами хлипкую изгородь, выскочил перед трактором и решительно опустил голову, заявляя о своих охранных правах на покинутые владения. Утин скрипнул зубами и до конца потопил педаль газа в полу. Расстояние быстро сокращалось. Еще несколько секунд и… Он видел, как трактор вильнул вправо, побоявшись переехать Митьку, но видел также, что чужак не собирается сворачивать перед ним, Утиным. Холодный пот защекотал бока и спину. На мгновение сумел прийти он в себя, почувствовав всем существом, что это необходимо сделать, успел определить марку трактора – ДТ, успел узнать физиономию тракториста, со страхом и растерянностью глядевшего на него. Мишка Строганов! Отчаянно заскрипел руль под руками Утина, выворачиваемый влево, брякнул инструмент под сиденьем, пронзительный скрежет раздался позади – поднятый крайний лемех «Кировца» протаранил дверцу кабины Мишкиного трактора… Заглохли разом обе машины. С монтажкой в руках Утин вылетел из кабины и рванулся к Мишке, стоявшему с бледным, злым лицом у своего трактора. - Ты!.. заорал Утин, позабыв все нужные слова и ощущая, как слабеет рука с занесенной над головой монтажкой. - А чего я-то?- заорал в ответ Мишка, заслоняясь рукой. - Сопля-ак,- прорвало, наконец, Утина,- ты куда прешь, салага! Это не земля тебе?..- далее Утин опять задохнулся от гнева. - Чего я-то, дядя Сима, чего я-то?- только повторял Мишка. - Я, я,- передразнил-таки его Утин,- колонка от руля. Ты, что ли, землю эту всю жизнь через ладошки просеивал, ты ее потом отпаивал? - А я-то причем?- оборонялся Мишка.- Меня послали, я начал делать. Знаю ведь, какой у кого огород. Вот и послали. При чем я-то? - Ты-то?- вдруг обмяк Утин и растерялся, рассеянно повертел монтажку в руке.- Ты-то… Ничего более добавить он не смог. Он не знал сейчас, на чьей стороне правда: на его или на Мишкиной. Если Мишка не свернул, так, значит, он и прав? А его, Утина, куда деть? Глупого, с монтажкой в руках?.. - А-а,- махнул Утин рукой и пошел к бывшему своему дому, будто дом мог их сейчас рассудить. Ноги повели его к колодцу, живому пока. Из него он напился студеной водицы. И больше ничего не хотел. Ну, ничего. Хоть ляг и помри. Но нет, надо что-то делать. Надо. Вон Мишка уже делает, правит кувалдой Серафимов плуг. Утин пошел назад, к парню. - Ты вот что, Мишка, дуй-ка ты, брат, домой. И передай там, что ничего со мной не случится. Знаю ведь, бригадир послал, чтоб я не натворил чего. Так ведь? - И за этим тоже,- нехотя согласился Мишка. - Вот и дуй. А с землей, Мишка, не дури… Усады я сам пахать буду. Сам. Что? Дуй, пока засветло. И впрямь, темнело уже. Мишка безропотно повиновался, а Утин стоял у своего «Кировца», пока совсем не стих звук Мишкиного обтерханного «дэтэшки», доставшегося ему из рук Строганова-старшего. - А все-таки хреноватый у тебя наследник, друг Строганыч,- сказал Утин и полез в кабину. Я убил ее сам, утопая в слезах, Поцелуй мой застыл у нее на устах,- запел прерванную песню. Шум мотора – заунывным аккомпанементом. И вновь принялся рвать механический зверь восемью блестящими клыками землю. Огороды Потехиных, Строганова, Александра Васильевича, бабки Шуры. Вот уже и темно без свету. Утин включил фары – ярко загорелись звериные глаза. Утин пахал и пахал, уже сменную норму, наверное, выполнил, уже меленько дрожали руки и ноги. Восьмой огород, девятый. Его, Утина, усад. «Здесь была грядка с морковью,- подумал хозяин, делая на тракторе первый гон,- а здесь грядка с луком,- размышлял на втором круге,- вот ведь лучище вымахивал! По пояс. Жди еще, когда такой же в Победном будет. В Рябиновке земля-то, поди, полтораста лет удобрялась: гайку кинь, трактором вырастет. Теперь земельку-то живо-два загубят. Эх, понаставить бы здесь парников на усадах, да домик для работников сохранить… Сколь бы добра выгадали!» Тешил себя Утин такими мыслями и не утешал. Ныло сердце, ныло… - Не ной, зараза,- приказал Утин,- дай докопать. Темень смоляная кругом, где свет фар кончается, да Утин мог бы и без свету, вслепую пахать. Легко трактору такую пух-землю оборачивать. Трактористу вот невыносимо тяжело… Голос смолк старика, и поник он главой, Лишь шумела река перекатной волной. Все. И песня кончилась. Сладкой тишиной окатило Утина. Молчала мертвая, со слепыми домами, деревня. Утин распахнул дверцу, вслушался: тихо, только потрескивает остывающее железо трактора. - Ну и что?- кому-то в тишину задал вопрос. Тишина осталась тишиной. - Мужики,- вдруг громко сказал Утин в ночь,- бабы! И, словно борясь с темным сумраком ночи, с одиночеством своим в этой обезлюдевшей деревне, сейчас словом своим он, как бог, создавал Рябиновку, и она собиралась вокруг его трактора-трибуны на речь, как собиралась в былые времена на речи деревенских трепачей возле Потехинской липы. - Потехин, убери соплю с бороды,- куражился и терзался Утин, стоя на высокой ступеньке,- бабка Шура, а ты ближе давай, ближе, ближе. Вишь, я приехал. Славка, бес, не юли там на задах. Александр Васильич, расправь плечи на ширину ног! Большой мужик стоял между звездным небом и родной землей, стоял, буровил несуразное и плакал без слез. А потом рухнул на кожаное сиденье, и захотелось ему сделаться совсем крохотным, как муравьиное яйцо, и проклинал он себя за дурь свою, за упрямый характер, за оставленную землю и пустые глазницы домов. А потом он забылся, и почудилось ему: рушит топором, обливает бензином и жжет он, Серафим Утин, кавалер орденов и медалей, передовой механизатор, родную Рябиновку, как распоследний гад. Мишка Строганов ему бензин подтаскивает, и все бегут из Рябиновки в Победный, а председатель Дыбов стоит на крыше Дома культуры и красивым своим голосом речь говорит: Конец прозе деревенской, конец! Очнулся, вскочил взбудоражено Утин, выбрался из трактора, напуганный сном, пошел в дом. Темень кромешная, но ни к чему ему свет, он каждому сучочку тут место знает, каждого звука причину объяснит: это вот скрипнула вторая ступенька на крылечке, а это вот крайняя половая доска в сенях крякнула. Но нету корыта на гвозде, которое всякий раз Утин плечом задевал, нету половика перед дверью, много чего нет, а главное – жизни в доме нет. Достал из нагрудного кармана ключ, открыл начинающий ржаветь замок. Переступил через порог. Пахнет сыростью, нежилым. Чиркнул спичкой, осветил голые стены. Дома. И не дома. Утин тяжело опустился на лавку. «Никакой заботы у тебя, Сима, о старом доме. Никакой,- затолкались в голове мысли.- Времени полжизни на уход за ним угробил, а сейчас бросил и все… Продал бы хоть кому, добро все ж. Да кто возьмет-то? Вон рядышком еще сколь стоит, бери да вези. Куда, однако, хозяин, на дрова разве?.. Нет, жалко на дрова. Труд вложенный жалко. За один вон лес для сруба двенадцать тыщ на старые деньги плочено, да наем плотников по сотне в день обошелся, тоже по старому курсу… А тес легко ли дался? Бочку вина пилорамщикам с леспромхоза споил, пока добился. Да ладно бы деньги, труда сколь с тестем на дом положили. Нет, жалко дом, что и говорить…» Сидел-гадал Утин, что с домом делать, пока сниться что-то не начало. Нанервничался за день, да и времени за полночь. Утин встал, снял фуфайку, расстелил на лавке, на печи нашарил какое-то тряпье – вместо одеяла будет. А глаза уже не расклеивались. Утин лег и заснул сразу, вот ведь как дома-то! Проснулся в шестом часу утра и удивился: ночь мигом пролетела, а выспался. И еще удивился непривычному отсутствию шума: ни петух не проорет, ни собака не брехнет, ни корова не промычит. Вчистую умерла Рябиновка. Встал Утин, поднял на ноги лежавший на боку старый табурет, протер рукавом пыль на оконном стекле, выпрямил пальцами гвоздь в стене – на нем когда-то висело зеркало. Уныло оглядел стены своего бывшего дома, проступившие в слабом утреннем свете, русскую печку, зеленую перегородку. Переборку поцарапали, когда выносили мебель. Надо подкрасить, да и печку подбелить – потрескалась. Утину, понятно, здесь не жить, но ведь все равно порядок должен быть. Чтоб самому перед собой не стыдно было. На что тогда тесал вот эти бревнышки, укладывал их одно к одному, на что тогда лепил эту печку кирпичик к кирпичику, на что красил этот пол, потолок, подоконники? Чтоб для порядка… Порядок во всем должен быть. Вот пойдут со Строгановым по грибы, зайдут, отдохнут. Вроде как на дачу… ядри ее… Утин нагнулся подобрать с пола кусок жирной грязи, отлетевшей от подошвы, а разогнуться нет мочи. В сердце словно спицу продели, пошевелишься – сломается спица в груди надвое. - Отпусти, слышь,- прошептал, морщась от боли, Утин,- вот зараза… Боль нехотя повиновалась. - Не время сейчас,- проговорил вслух Утин, растирая левую половину груди. Встал, походил вдоль голых стен, дожидаясь, пока совсем рассосется боль, отколупнул жевательную резинку, прилепленную Славкой к оконному косяку. «Ишь, шельма»… Хуторянин, грит, ты, папка. Шолохова, грит, на тебя нету. А на тебя, Славка, кнута хорошего! Наляпал, понимаешь, тут по жилью жвачки своей…- Утин задумался:- Когда он ее наляпал? Ведь раздобыл ее, переехав в Победный. Это что выходит – он сюда тайком от родителей шляется?» Утин пригляделся повнимательней к избе. «Ну, точно, вон чего-то на пыльном стекле понаписал. Хм. Не по-русски чего-то. Ну, эта буква, как рыболовный крючок – «З», допустим. Эта, с точкой – «и», знаю, у хохлов такая есть. На русскую «п» похожа – «н». А «к» да «а» совсем русские. «Зинка»?! Вот англиец паршивый! С Зинкой, что ли, сюда таскался? Знать бы язык, что тут понаписал…» Сбудься желание Утина, он прочитал бы: «I love you, Zinka» - «Я люблю тебя, Зинка». К счастью для Славки, Утину оставалось только гадать, зачем сюда приходит Славка, один или с Зинкой, или еще с кем. Но где-то среди сердитых утинских мыслей шевелилась, вызревая, и радостная мыслишка: «Шляется сюда, стало быть, шалопай, не забывает. Ай да Славка! И ни гугу, меня же и обсмеивает: хуторянин… А ежели я люблю вот эту нашу с тобой, Славка, землю?! А? Эту, и баста! Если сможешь, найди на меня такого ученого, чтобы научил, как полюбить всякую другую? Где ж меня хватит на всякую? На крымскую и на чукотскую? Э-э, вот и оно-то!.. А ты, Славка, молодцом… Не Мишке Строганову, дуролому, ровня. Ну, погоди, Славка, вернусь домой, задам тебе, стервец, баню, чтоб знал, как от отца утаивать! Ишь, стервец, шляется в Рябиновку и ни гугу…». Серафим ехал на своем «Кировце» и всю дорогу от Рябиновки до Победного ругал поочередно то Славку, то себя. И с такой неохотой он ругал Славку, и с такой охотой – себя. И с такой надеждой он нахваливал Славку, с такой тревогой…
полная версия страницы