Форум » ИНФОРМАЦИЯ » Поговорим о книгах уренцев. » Ответить
Поговорим о книгах уренцев.
Владимир Киселев: Не совсем обычное явление нашего времени – издание книг уренцев в местной типографии. Их издано уже немало. Назову фамилии ряда авторов: Борис Целиков, Светлана Вайшля, Евгений Куралов, Николай Потехин, Александр Реунов… Но все эти книги в силу мизерности тиража проходят как-то незамеченными, а ведь они стоят того, чтобы о них поговорить. Разрешите я и начну этот разговор. В. Киселев, член Союза писателей России. ПОЭЗИЯ В НЕМ БУРЛИТ - Мне не надо фальшивого блеска, Не тревожит тщеславия дрожь, Лишь бы видеть в окне занавеску, за которою ты живешь. Вот, на мой взгляд, творческое амплуа и жизненный принцип поэта Александра Реунова. Поэтический талант Александра, явившись миру, сразу заблистал на Уренском словотворческом небосводе звездой первой величины. Не случайно в 2011 году по итогам районного творческого конкурса он был признан лучшим поэтом. И хотя по-серьезному публикуется он сравнительно недавно, в сочинительском багаже – несколько сотен стихотворений. А еще – более ста песен, которые автор исполняет под гитару. По данной причине я бы дал определение творческому амплуа Александра Реунова - не поэт-стихотворец, но поэт-песенник. Такое бывает часто, когда с музыкальным сопровождением текст стихотворений выглядит более впечатляюще. Взять, к примеру, Владимира Высоцкого. Но и для вдумчивого читателя реуновских стихов есть обширное поле для восхищения «вылепленными» образами. И образы эти преимущественно женские, поскольку данная книга стихов посвящена именно Женщине, а пронизана тоской по идеалу. Она, эта тоска, и есть секрет успеха творцов, осваивающих тему любовных взаимоотношений. В этом смысле Александр в книге является автором одной темы, но это не означает, что темы другие он не затрагивает. Еще как затрагивает! Смысл жизни, путь к Богу, впечатления от действительности и прочие темы должны, по его мысли, стать содержанием последующих книг. Но вот вам примеры образности: - То ль поднимешь, то ли в пропасть бросишь легким взмахом вздрогнувших ресниц. Здесь, как говорится, не убавить, не прибавить. Женщина-загадка нарисована несколькими штрихами. А вот пример образности сюжетной: - Теплый ветер. Запах лилий. Мелкий дождь прошел. Нынче свадьба у любимой. Я – не приглашен. Тоже несколькими мазками написана картина. Первая книга Александра Реунова называется «Кардиограмма сердца твоего», то есть она адресована не разуму, а более чувству, сердцу читателя. Почти в любом из стихотворений – масса намеков и недосказанностей. Иной раз через вязь слов приходится пробираться с трудом, что в определенном смысле является недостатком стихотворений. Порождает эти трудности для читателя скоропись автора. Зачастую он торопится высказать все накопившееся на душе. Ему-то все нюансы душевных переживаний понятны, а читателю порой не совсем. Я имею в виду, конечно, читателя «среднестатистического», районного. «Высоколобые» же вероятно постараются найти потаенный смысл в этой вязи слов. Но данный факт, с другой стороны, является и плюсом стихотворений Александра Реунова. Недосказанность заставляет читателя подключать к работе сердца еще и работу головой. Вот вам пример недосказанности: - Мне важная встреча назначена на тридцатое февраля. Включай мозги, читатель! В заключение - несколько штрихов к биографии лучшего поэта Уренского района. Родился он в 1961 году в поселке Уста в семье железнодорожников, окончил местную школу. Рано научился читать, что и породило в нем тягу к сочинительству. Первые стихи были напечатаны в районной газете еще в годы учебы в школе, но сочинительская страсть пришла много позднее. Были годы службы в армии, работа в Устанском межколхозлесхозе столяром. В настоящий момент Александр – «свободный художник», а точнее, мастер на все руки, строитель. Работает по договорам и заказам клиентов, которым страсть как нравятся плоды его трудов. Жаль, конечно, что первую свою книгу Реунов издает лишь в год своего полувекового юбилея, давно надо было на это решиться. А то, что решился, молодец! Пожелаем ему новых, еще более чувственных и мудрых книг!
Ответов - 6
некто: Не следует забывать и книги уренских авторов, изданных в других издательствах. В частности, доктор исторических наук В.П. Леднев, проживающий в Екатеринбурге, тоже издал поэтическую книгу. Хотелось бы и о ней что-то узнать. А проживающий в Москве Д.В. Окунев издал книгу стихов «Китеж-град». Почему-то об этих изданиях, как и обо всех прочих, я ничего не встречал в районной газете. Казалось бы, работники районной библиотеки в первую очередь заинтересованы в рекламе данных книг, но и они молчат… И чему их в спецзаведениях учили?
Владимир Киселев: Не следует забывать и книги уренских авторов, изданных в других издательствах. Откровенно говоря, в творчестве Дмитрия Васильевича я не усматриваю особенной поэзии. Слишком много политики, банальностей и негатива. Это скорее публицистика в оболочке рифм. Хотя песни его слушать можно, в них чувствуется душа и боль. Виталий же Павлович, мой хороший друг, пишет стихи не для того, чтобы прославиться, а просто беседует с листом бумаги, видя в нем сопереживателя. Он рассказывает, он бытописует, он хочет оставить потомкам сообщение, что был на свете ОН со своими размышлениями и переживаниями. Конечно, я подхожу к творчеству земляков с очень высокими мерками, чему меня и учили в писательском институте. С этими мерками я не вижу в стихах, публикуемых в районной газете Пушкиных и Лермонтовых. Но весьма радует то, что в наш суровый век находится место для сочинений людей, тоскующих по идеалу. И их поэтическое объединение при райбиблиотеке – прекрасное место для общения! некто пишет:
Buntarka: Между прочим, и сам В.М. Киселев только в прошлом году издал 7 или 8 книг. Счастливой обладательницей трех из них стала и я. В местном книжном магазине приобрела трехтомник «Страстотерпцы». Рецензировать его я не стану. Приведу лишь один эпизод из повести «Изгои», открывающей первый том и посвященной теме первоначального заселения наших мест в XVII-XVIII веках. Книга распространена, кстати, и по всем уренским библиотекам. Почитайте, не пожалеете! «В светлое Христово воскресенье большак Лукерьинского скита поднялся затемно, чтоб не увлечь за собой кого-то из скитских. По намятой тропе, сбивая росу с травы, бегом побежал к Байдиковскому броду. Как был в одеже, бухнулся в речку Усту, махом перемахнул, и вот уже видна ограда скита Лукиного. «Видно, спят ищо, сердешные,- подумалось на бегу, - и келейки еще целы. Успел, стало быть». Зашел за ограду. Перед кельями все чистехонько, все прибрато. Только вороха соломы разложены посередке. Соломой облеплены стены келий. Окошки закрыты ставенками наглухо. Ни дымка из труб, ни собачьего лая, ни куриного квохтанья. Умер Лукин скит. Осталось трут с огнем поднести… Онисим постучал в дверь келейки Луки. - Ты, што ли, Онисим?- раздалось из-за двери. – Не спим мы. Счас отопру. Стукнула щеколда, на пороге возникла фигура старца в белом исподнем. Онисим кинулся обнимать наставника. Но тот отстранил преемщика. - Не девка, штоб ко мне льнуть. Да и распрощевались мы уже. Неча вторить, сулои разводить. Обойди-ко лучше старцов, да обстучи. Онисим, еле таща ноги от охватившей вдруг его слабости, двинулся от кельи к келье. И за спиной его возникали одна за другой белые, как призраки, фигуры старцев. Ни вытья, ни реву. Словно бы уж все обратились в покойников. Бесстрастные лица как лики святых на иконах. В руках у каждого по свече. Ноги босы, косы у стариц расплетены. Одиннадцать самосожженцев встали у кельи Луки и ждали его последнего слова. Лука встал на средину. Подле него – приютка его арьевская - Матрена Пушиха с противнем с красными угольями. Байдиковские еще мужики – Гавря Чекмарь, Яшка Ревун, Матвей Копыто. Всем, кому восемь десятков, а то и боле лет. Родные и уже не земной юдоли лица. - Братие и сестры,- глухо начал говорить Лука.- Пришел час нашего вознесения, час праздника нашего, а еще боле – господнего. Да воскреснет бог, и разыдутся врази его! Христос воскресе! - Воистину воскресе! - отвечали старцы и старицы. - Ничтоже сумняшеся, войдем в огнь священный, Анчихриста проклиная. И да будет подвиг наш в науку детям нашим, аще хранили бы веру нашу русскую в святости и от никонян в таинстве. Смело ступайте, братие и сестры, в последнего нашего дня пристанище. И без словес и проклятий примите муки должные! Аминь! Лука, даже не обернувшись на Онисима, первым проследовал в свою келью. Матрена Пушиха, подав противень с угольями Онисиму, отправилась вслед за Лукой. Остальные старцы также двинулись к своим последнего дня пристанищам. Онисим, глотая слезы, проводил взглядом белые согбенные спины, перекрестился трижды на крест над моленной и скрутил в жгут пучок соломы. - Простите мя, братие и сестры!- произнес, рыдая, и воткнул жгут в противень с красными угольями. Жарко запылала солома вокруг кельи Луки, заплясали огни, перекидываясь со стен на крышу, затрещали досточки ставен. Громко закаркали вороны, нашедшие приют у людского жилья. Загорелась вторая келья, третья и еще две. И уже трещало и бесновалось охваченное огнем пространство. И если и были крики из келий, то не были слышимы. Пламя поглотило людей, растворило их души в неведомом доселе мире, и черный дым возносил к небесам известие о кончине изгоев, коим нет приюта на этой земле в отличие от воронов, кружащихся над пожарищем и обезумевших от невиданного зрелища».
Владимир Киселев: Милая Buntarka, благодарю за добрые слова в адрес моей книги. Именно такие слова и подвигают к дальнейшему творчеству. Надеюсь, что девятью повестями, включенными в «Страстотерпцев», дело не ограничится. А пока предлагаю вниманию заметку, написанную несколько лет назад для независимой районной газеты «Мы». Книга Вы уж извините за очень личное, чем хочу я здесь поделиться с вами. Крах тоталитарной политической системы в стране в некотором смысле повлек и крах моей писательской карьеры. «Но я не плачу, я никогда не плачу»,- пел по поводу своей эстрадной карьеры Буба Касторский из фильма «Неуловимые мстители». Что значит моя карьера в сравнении с судьбой великой страны! И я готов стать песчинкой в фундаменте здания по-настоящему справедливого общества, отлученного от царства лжи. Я бросаю в этот фундамент все написанные и ненаписанные мной книжки, переиначивая Маяковского (уважаемого мной, несмотря на его большевизм, поэта): «Сочтемся славою – ведь мы свои же люди,- пускай нам общим памятником будет … ни соц-, ни кап-, а справедлизм»! А что же книга? Книга ничего, книга жила, книга жива, книга будет жить! (переиначиваю все того же Маяковского). И я за последние годы (с крахом тоталитаризма) купил одну-единственную книгу – «Иллюстрированный энциклопедический словарь». И больше мне ни-че-го не надо! Ни боевиков, ни порно, ни детективов, ни полезных-бесполезных советов, ни проч, ни проч. Потому что все остальное, изданное в центральных издательствах, на мой сугубо личный взгляд, дешево. Не по цене, конечно. Нет, я ничуть не осуждаю людей, покупающих все это. О вкусах, как нам внушали, не спорят. Но разрешите писателю иметь свой взгляд на издаваемую сейчас литературу. И еще раз извините за очень личное: удостоверение члена Союза писателей СССР, выданное мне в конце декабря 1990 года, оказалось, как говорят, едва ли не самым последним в истории бывшего Союза. И потому я почти всерьез причисляю себя к «последним из могикан» на профессиональном сочинительском поприще. Но вернемся к книге. В 70-80-е годы был настоящий книжный бум, когда с книжных прилавков сметали все подряд и тащили домой охапками и складывали как поленья в сервант, чтобы никогда к ним не притронуться. «Зачем?»- поражался я. «Для детей, для внуков»,- простодушно отвечали «хвататели». Сейчас они не знают, как избавиться от этих накопителей пыли. Фамилии многотомных Леонова, Пановой, Иванова, Стаднюка подросшим их детям и внукам «на фиг не нужны». Я без сожаления расстался примерно с полутонной макулатуры, в которую превратился так называемый минимум советского гражданина, полагающийся мне еще и как студенту Литературного института. Иметь такой минимум обязывал и грозящий ленинский пальчик: «Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех (!) тех богатств, которые выработало человечество». Вот я и рад был стараться обогащать свою память. Эх, мне бы и моим современникам прислушаться в свое время к писателю Солоухину: «Набьешь себя знаниями как печку дровами, а тяги не будет, дрова не загорят»… Выбрасывайте, выбрасывайте (или дарите, черт побери) лишние «дрова». И не разоряйте впредь ненужными приобретениями семейный бюджет. Из сотен понравившихся на книжном прилавке книг выберите одну, достойную. Полистайте, и положите обратно. Упаси бог, подумать вам, что я отговариваю от чтения книг. Вовсе нет! Предостерегаю лишь от покупки макулатуры. Читайте дома, читайте на работе тайком от начальника, читайте в транспорте, в туалете (великие, кстати, с умом использовали последнюю комнату). Но – берите книги в библиотеке!
Buntarka: По правде сказать, издаваемая нынче печатная продукция и у меня очень часто вызывает отторжение. В прежние времена, чтобы издать книгу, надо было пройти жесткое сито отбора, а сегодня - лишь были бы деньги. И у меня вызывает удивление, как районная администрация удосужилась профинансировать издание одного совершенно бездарного автора из вами, В.М, выше названных. А на издание достойных книг, особенно по краеведению, у нее и копейки не находится (за исключением А.М. Шилина, сделавшего прекасный подарок району в виде "Энциклопедии Урень-края". Со стороны же главы и зав. отделом культуры таких потуг не просматривается).
Владимир Киселев: У нашего земляка, доктора исторических наук, профессора Екатеринбургского университета вышла новая книга «Метаморфозы судьбы и жизни», которую он мне и прислал в подарок. Это своего рода автобиография, рассказанная в деталях. В увлекательной форме автор повествует о себе и о жизненных впечатлениях с ранних детских лет до сегодняшнего дня. О своих встречах и общении с известными людьми, от местных уроженцев до первых лиц государства. В книге множество наблюдений за деревенским бытом 50-х- 60 -х годов, описаны реалии армейской жизни и студенческой, профессорско-преподавательской и обыденной. Вот отрывок из данной книги: «На беседках юноши и девушки знакомились. Бывало так, что парень придет раза два на беседки в соседнюю деревню, высмотрит какую-то девушку и постепенно начинает проявлять к ней внимание. Если у него были какие-то серьезные намерения, но он не знал, как с девушкой познакомиться, то просил ребят из той деревни, где жила девушка, чтобы они познакомили его. Парень чаще всего уходил на кухню, где обычно отводилось место для «сидения», и к нему туда приводили девушку. Если парень девушке нравился, она приходила к нему. Но когда она не приходила, то парень выходил с кухни с позором и больше не появлялся на беседках в той деревне». Книга Леднева, по всей видимости, поступит и в районную библиотеку, как это бывало с его книгами прежде.
полная версия страницы